Идущие сквозь миры. Владимир Лещенко

помешивать похлебку в огромном котле.

      Всем поварятам, надо сказать, он приходился отцом. Несмотря на неказистую внешность, Максимыч пользовался немалым успехом у женщин. От его многочисленных связей у него было четверо детей самого разнообразного облика и цвета кожи. Уже не раз наш главный повар ходатайствовал об отставке и разрешении поселиться в Городе вместе со всем семейством, но начальство в лице Тхотончи все не желало отпускать великолепного кулинара.

      Для непосвященных поясню: Город – это место, куда отправляются те, кто, с точки зрения хозяев, заслужил право на покой. Я бывал там несколько раз – и когда доставлял товары, и, если можно так выразиться, на экскурсиях. Их устраивают с тем, чтобы пресечь время от времени начинающие циркулировать слухи, что вышедших в тираж слуг хэоликийцы просто-напросто уничтожают или продают на Эораттан. Могу засвидетельствовать, что это и в самом деле пустые россказни, – я встречал там тех, кто на моей памяти уходил в отставку, и чувствовали они себя прекрасно. Когда очередной Город слишком разрастается и в нем живет уже десятое или пятнадцатое поколение потомков первопоселенцев, хозяева бросают его, то есть просто перестают завозить туда новые партии «пенсионеров», и этот мир отмечается на картах как запретный для посещений. Жителям его предоставляется возможность жить и существовать, как они сочтут нужным и как смогут.

      – Ты-то сам откуда вернулся? – спросил меня главный повар, глядя, как я расправляюсь с мясным пирогом.

      – Из родных краев, Максимыч, можно сказать, – в Великий Новгород плавали.

      – Что-то больно быстро вернулись? – с нарочитым сомнением поскреб губу кок.

      – Так ведь шли большим зигзагом – по струне прямо к базе нас и доставило.

      Он кивнул:

      – А какой груз?

      – Да какой может быть оттуда груз? – пожал я плечами. – Как обычно из тех мест – мед, воск, меха, икра осетровая – пятьдесят бочек, высший сорт. Рабов еще полторы сотни, так и то не купленные, а в плен захваченные. Хотели посмотреть, что у нас в трюмах.

      – Викинги?

      – Угу, – кивнул я, – кому ж еще там быть?

      Обсуждение этой темы особого удовольствия мне не доставляло, хотя пора бы уже привыкнуть.

      – Ты бочку медку не подкинешь? Я бы медовухи сварил. Блины опять же с медом – объедение!

      – Сделаем, – заверил я. – У нас как раз один бочонок расселся, верхний обруч лопнул. Много вытекло, конечно, но литров пятьдесят осталось.

      Заморив червячка, я покинул камбуз, решив по пути домой слегка прогуляться, наслаждаясь твердой землей под ногами.

      Я забрел в контору эконома осведомиться насчет Иветты.

      Как выяснилось, перед Египтом они ходили в мир вроде моего, но там сейчас конец девятнадцатого века.

      Оттуда было привезено сто тонн стального лома с крупповских заводов, десять тысяч топоров с клеймом «Барановъ и К», тысяча сабель, две тысячи мечей, оформленных как «длинные мачете для рубки тропической растительности» – именно под таким названием их заказали в Петербурге. Последняя