Techne. Сборка сообщества. Игорь Красавин

иначе говоря, становилась «болтовней».

      Однако время от времени социальные процессы подкидывали каверзные вопросы, например почему сообщества развиваются по-разному; почему люди не могут изменить обстоятельств своего существования, даже если прекрасно осознают их; почему пороки неискоренимы; почему одни богатеют, а другие беднеют и т. д. Не найдя ответов, оставалось лишь развести руками и объявить о принципиально неразрешимой загадке общественного устройства либо толковать что-то такое о «культуре», «традициях» и прочих воплощениях духа, наконец, пользоваться стереотипами и приписывать разным народам и социальным группам какие-то особенные свойства, предопределяющие какой-то особый путь существования.

      В ходе исторического процесса институциональное устройство общества изменялось, реагируя на существовавшие практики, но научное объяснение этому исходило из идеальной структуры отношений, в равной мере согласующей условия, интересы и возможности сообществ – индивидов, групп, стран и народов, вне зависимости от условий их существования и позиций во взаимной коммуникации. В работах Г. Гегеля, О. Конта, Г. Спенсера, Э. Дюркгейма, М. Вебера и Т. Парсонса объяснение социального развития синтезировало теоретические представления о взаимосвязанности общества как целого, но попытки выйти на поверхность повседневной реальности оборачивались апологией собственного или желаемого социального порядка. Теоретически все сообщества были равны, практически – различны. Ситуацию сообществ, неравно реализующих «равные» возможности, стали имплицитно объяснять «развитием» и «отсталостью», корни которых также имплицитно усматривались в культуре народов, а границы – в пределах национальных государств.

      Попытки обойти недостатки концепции тотального общества – в виде практик Э. Гидденса, П. Бурдье – оказались небезынтересными и немало поведали об устройстве общественных отношений, но и они содержали в себе неустранимые недостатки. В частности, эти концепции не в состоянии объяснить одновременные сходство и различие практик, их содержательные и формальные изменения, то есть динамику и границы. Политические теории группировались вокруг идеологических партий, отстаивая правоту консерватизма, либерализма, марксизма, фашизма в пользу отдельных групп; обслуживали бюрократию, занимаясь теоретизированием администрирования внешней и внутренней политики, либо сосредоточивались на отдельных аспектах политических отношений, будь то геополитика, борьба партий и т. д. Попытки создания синтетических теорий К. Маркса, М. Вебера группировались вокруг частных институциональных аспектов, а теории общественной организации В. Парето и Г. Тарда, по сути, не получили продолжения.

      В схожем положении оказались и экономические теории. А. Маршалл смог объяснить внутреннее устройство экономики на макро– и микроуровнях, но лишь функционально, оставив за скобками