Парализатор. Сергей Бакшеев

думать о будущем, о деньгах, а не корчить из себя недотрогу!

      – О будущем? Или о деньгах? – подкалываю я приятеля.

      – Без денег нет будущего! – отрезает он.

      – Ты можешь говорить прямо, Кисель?

      – Эх, Солома. Что ж тут непонятного. – Женька с опаской зыркает по сторонам и, хотя рядом никто не вертится, переходит на шепот. – Дэн меня кое-чему научил.

      Наш преподаватель английского тридцатилетний Денис Голубев выгодно отличается от матерых воспитателей интерната. Он не кричит, загадочно улыбается, а выглядит так, словно только что сошел с круизного корабля, где царит вечный праздник. В общем, клевый чувак, свой в доску! Любит по душам поболтать, и моим здоровьем интересуется.

      – И чему же он тебя научил? Английскому мату? – ухмыляюсь я.

      – Дурак ты, Солома. Забудь об английском, хотя он тоже нам пригодится. Дэн обучил, – и Кисель шепчет мне на ухо: – как делать приятное мужчинам.

      Ни хрена себе! Я шарахаюсь и пялюсь на приятеля.

      – Чего?!

      – Того! Тому самому, что им делают женщины!

      – Но ведь ты… у тебя не как у женщин.

      – Какой же ты дремучий, Солома. – Кисель смачно обсасывает пивное горлышко и затягивается сигаретой. В уголках его губ дрожит похабная улыбка. – Секс понятие многогранное. Есть куча мужиков, которые предпочитают юношей и платят за это.

      Он отклячивает задницу и игриво вертит ею. Я потихоньку въезжаю, к чему клонит Кисель. Он всегда цеплялся за любой способ заработка, но чтобы такое! О, боже! Многое еще не укладывается в моем куцем сознании.

      – Но ведь мы…

      Я смотрю на свои обездвиженные ноги, на скрюченные коленки Киселя между костылей, и не могу произнести очевидное. Я урод! Калека! Инвалид! Или, как придумали люди из телевизора, ЧОВ – человек с ограниченными возможностями. А некоторые приторно добренькие чиновники лыбятся на телекамеру и убеждают: «с неограниченными», или нахваливают: «это особенные дети». Их бы под поезд, а потом в мое кресло. Наслаждайтесь «неограниченными» возможностями «особенные»!

      Кисель прекрасно понимает меня.

      – В том-то и фишка, Солома. Есть чокнутые, готовые платить за уродство реальные бабки. Во! – Возбужденный приятель демонстрирует в кулаке свернутые купюры. Это впечатляет.

      – И что же ты делаешь?

      Женька допивает пиво, бросает пустую бутылку в помойку и под звон бьющегося стекла вытирает губы.

      – Ты «Бейлиз» пил?

      – Что это?

      – Обалденный ликер, сладкий, вкусный. Дэн угостит, когда к нему приедешь.

      – Зачем мне к нему?

      – Для обучения, дурачок. Дэн натаскает, а после сведет с богатым дядькой.

      – Дэн будет меня трахать?

      – Не дрейфь, Солома! Как говорится, больно будет только вначале. – Женька нервно хохочет пока по его лицу не пробегает судорога. – Ты главное выпей побольше, чтобы башка отключилась. Представь себя куклой с дырками, расслабься и потрепи…

      – С дырками…

      Ох,