Нордвуд. Сумрачный город. Хелен Тодд

лица, не увидеть, кто это, но голос… женский.

      – Я чувствую, вижу твою боль. В родовом склепе до сих пор тихо. Слишком рано, ты ведь знаешь. – Приятный, знакомый тембр лился рекой, отвлекая от действительности. – Знаешь, что рассвета не будет. Отныне только сумрак, темнота с острова, которая поглотит Нордвуд. Они долго ждали. За время всегда нужно платить.

      – Нельзя платить тем, что тебе не принадлежит. Верну ненавистью, злостью и раздражением. Этого всегда достаточно, – холодно отозвался Тодор.

      Он стоял на тропинке, раздраженно смотрел на погасший явно из-за незваной гостьи камень и спрятал его в карман. Теперь в облике появилась жестокость. Острые черты лица только подчеркивали ее. В черных глазах отразилось синее свечение – от призрака исходила магия. Безвредная, но ощутимая.

      – Ты можешь платить чужими жизнями, – прозвучал колкий ответ. – Найди источник, найди нити, связывающие город и остров, и уничтожь его сердце. А ответы…

      – В склепе, – отрезал Тодор. – Ты вернулась в мир живых, чтобы сказать то, что я знаю?

      – Нет, чтобы посмотреть на того, кто всех пережил. Твоя игра зашла слишком далеко, настолько, что остановок больше не будет.

      – Между жизнями ведьмаков с зеркальными знаками и своей я всегда выбирал их.

      – Пусть так и будет. Когда-нибудь мы встретимся вновь, но знай, что мне повезло прожить недолгую, но счастливую жизнь под твоей защитой. И сегодня, в день памяти, я вернулась, чтобы сказать «спасибо».

      Тодор склонил голову набок, собирался ответить, но не успел. Призрак исчез так же внезапно, как и появился, оставив после себя болезненный укол в самое сердце. Благодарность выбила почву из-под ног. Он ожидал чего угодно, только не этого. Чтобы развеять догадки и поставить точку в этом неожиданном диалоге, открыл черную повязку на правом запястье и коснулся символа Y, не перечеркнутого тонкой линией. В день памяти Тодор мог вызвать любого из призраков на разговор. Вопрос был только в плате за это.

      Несколько мгновений он стоял, рассматривая клубы дыма, пока тот не превратился в Морин Хилл. Его бывшую супругу, которая так и не сменила свою фамилию…

      – Я знаю, ты не ждал меня, поэтому не показывалась, но раз я здесь, – женщина говорила тихо, надломленным голосом, – то благодарю тебя за свободу от демона, от роли проводника, чувствующего проникновение проклятых в город. Не будь во мне этой твари, которая отравляла мой разум и лишала жизни, мне все равно не хватило бы сил контролировать границы Нордвуда.

      – Морин… – сипло произнес ее имя Тодор и не договорил. Впервые не договорил.

      Его благодарили за то, чего он себе простить не мог. Забрать жизнь было долгом за спасение города. Решением, которое он не мог оспорить.

      – Ты дал защиту Эмме, а мне – свободу. В моей груди нет тьмы, нет тьмы и в сердце. Береги себя и знай – я признательна тебе за новую, пусть холодную и пустую жизнь в мире призраков. Здесь ничто не сводит меня с ума. Больше ничто…

      Она приложила тонкий палец к своим губам, закрыла глаза, пряча