Сто одна причина моей ненависти. Рина Осинкина

к переносице.

      Голоса притихли, а затем тишина в голове взорвалась трескучей болью, такой сокрушительной, что казалось, лопнет череп. Приступ длился недолго, полминуты, минуту, не больше, но Людмиле хватило, чтобы очнуться от гипноза.

      Не надо сдаваться, сказала она себе. Бороться надо. Придумать способ, как с этой агрессией справиться. Придумать уловку и обмануть голоса.

      Нужно сделать вид, что с ними согласна. Что сломлена, уничтожена, подчинена. И устроить себе шок, качественный такой, ужасненький шок, которым и отрезвиться. Напугаться хорошенько, чтобы впредь мысли о суициде не смогли ее атаковать, какая бы тяжкая по жизни ситуация ни приключилась.

      Но недолго радовалась она своей придумке. До той поры радовалась, пока не заподозрила, что хитрый план ей подкинули те же «змеи».

      Стало страшно и безнадежно.

      Похоже, она угадала. Первый голос замолк, зато второй изменил тональность, сделался обеспокоенно-заботливым: «Не смей, будь осторожна, не ходи…» Но каким-то чутьем Люда понимала, что оба довольны.

      Загнана. Обезволена. Измотана. Некуда деваться. Некуда!

      Она поедет. Сделает это, чтобы обмануть… Кого? Их? Или на самом деле – себя?

      А на самом деле она познакомилась с Анисьей.

      Умора.

      – Как тебя зовут? – спросила Людмила, уложив на пассажирское сиденье огромный пластиковый пакет, топорщащийся упаковкой подгузников, банками с сухой молочной смесью, бутылочками и прочим добром для малыша, что ей посоветовала купить общительная пожилая продавщица в отделе детских товаров.

      До супермаркета они ехали молча. Не ко времени было девицу вопросами донимать. Сейчас пора.

      Пассажирка сидела, неподвижно глядя поверх и мимо всего, притихнув после немых слез.

      – Анисья.

      – Можно просто Аня? Или Ася?

      – Можно Анисья.

      – А как детеныша зовут?

      – Детеныши у зверей.

      – Да? Извини. Как дочку зовут?

      – Клавдия. Куда вы нас повезете?

      – А куда тебя отвезти?

      – Можно здесь оставить.

      – Понятно. Значит, ко мне. Поедешь ко мне?

      – Спасибо. Поеду. У меня с собой денег нет совсем.

      – Ну действительно. Как же я не подумала. Зачем тебе было брать с собой деньги. А до эстакады как добралась? За такси платить надо.

      – На такси у меня было.

      – Вы с Клашей меня в нищету не вгоните. Чайку попьем, поспишь часик-другой, в себя придешь, а потом мы твоим позвоним, и они тебя заберут.

      – Высадите меня.

      – Что случилось?

      – У меня нет «моих».

      Ну дом-то у нее какой-нибудь есть, это точно. Не похожа она на бродяжку. Однако нужно ли ее туда везти вот прям сейчас? Еще кинется по горячим следам опять к какому-нибудь мосточку.

      – Не дрейфь, Анисья. Никому звонить мы не станем. Ты отлежишься у меня немножко, в себя придешь, а потом расскажешь свою грустную историю. А что дальше мы с тобой будем делать, то потом решим.