Механическое сердце. Искры гаснущих жил. Карина Демина

себе не плакать: леди Эдганг обладала на редкость острым слухом, а стены во дворце были удивительно тонки.

      Кэри поднялась и на цыпочках, стараясь не потревожить паркет, подошла к окну. Забравшись на широкий подоконник, она прижала ладони к холодному стеклу. Покрытое рябью дождя, оно утратило прозрачность, но Кэри, как когда-то в детстве, упрямо пыталась разглядеть, что же находится по ту его сторону.

      …старый сад и два куста шиповника, что сплелись ветвями, создавая удивительный узор белых и красных цветов.

      …трехцветная кошка, которая имеет обыкновение дремать в тени этих кустов.

      …и воробьи, прилетающие поглазеть на ленивую кошку.

      Кэри бросала им хлебные крошки, воробьи суетились, верещали, а кошка приоткрывала то один, то другой глаз. Хвост ее вздрагивал, но кошка была слишком старой для охоты.

      И доверчивой.

      Кошка привыкла, что в старом поместье к ней относятся с уважением. Она и не попыталась убежать. Да и, наверное, она тоже помнила Сверра другим.

      Кэри часто заморгала, отгоняя непрошеные слезы.

      Умер. И не вернется.

      Никогда.

      На подоконнике она просидела до рассвета и очнулась, когда где-то далеко скрипнула дверь и раздался громогласный голос Элоис. Старая горничная была глуховата и имела чудную привычку говорить сама с собой. И вот теперь она приближалась, ворча:

      – Спина ноет и ноет… придумали… слякоть… кой день кряду… а и камины…

      Кэри слышала отдельные слова, которые перемежались вздохами, и тяжелую поступь Элоис, ее кряхтение и кашель. Вот горничная остановилась у двери леди Эдганг и постучала. Ответа она не дождалась, надавила на ручку всем своим немалым весом. И раздался недовольный голос леди Эдганг:

      – Сколько раз вам повторять, что я не нуждаюсь в вашей помощи.

      Кэри поморщилась, представив гримасу презрения на лице леди Эдганг.

      – И я бы хотела побеседовать со старшей горничной. Вы передали мое желание?

      Она сидит в кресле, придвинутом вплотную к камину. Его топят, конечно, но слабо, так что рыжая пленка огня едва-едва покрывает сырые дрова. Лишь к обеду пламя разгорится, плеснет недолгим теплом. И стены, быть может, немного прогреются.

      Эта часть дворца была старой, и стены, поросшие снаружи виноградом, изнутри пестрели многочисленными трещинами. Их замазывали, скрывали за дорогими панелями или вот обоями, но ведь теплее от этого не становилось.

      И леди Эдганг мерзла, что не улучшало ее настроения.

      – Тогда почему старшая горничная до сих пор не явилась? – Она наверняка встала и подошла к Элоис вплотную. И та потупилась, не зная, что ответить, дабы не обидеть гостью.

      Впрочем, и Кэри, и самой леди Эдганг ответ был известен: они не столь значительные персоны, чтобы старшая горничная тратила на них свое время. И быть может, уже завтра их переведут из этих комнат в городскую тюрьму. А там и вовсе казнят…

      – Да уберетесь вы с глаз моих или нет? – Леди Эдганг повысила голос. И значит, настроение у нее ныне более мерзкое, чем обычно. Плохо…

      Кэри со вздохом покинула насиженное место и, сунув озябшие руки в подмышки, нырнула под одеяло. Пуховое,