Столкновение. Александр Сапегин

черноземом. Ведро с получившейся смесью хранилось в подполе, постоянно пополняясь заваркой из использованных чайных пакетиков и чайными листьями, кои шли на подкормку дождевых червей, обитавших в том же ведре. Последние на таком вроде бы неприхотливом корме плодились и размножались, отдавая частичную дань своими соплеменниками, шедшими на заклание и погибавшими на рыболовном крючке. Хозяин и кормилец порой хаживал на рыбалку, благо своенравная речка Дикая, вбиравшая в свое искристое тело ручей, пересекавший огородные участки Беловых и внучка́ почившей знахарки, протекала в трехстах метрах, если считать от порога дома. Спрятавшись под ледяным панцирем, Дикая хранила глубокие ямы с плескавшимися в них ленками и таймешатами; надо только знать, где эти ямки…

      Вадим пересадил цветы, вымыл руки, протер пол и надолго застыл у окна с цветочным горшком в руках, бездумно, пустым взглядом глядя на двор и думая о том, что мечтам стать дипломированным специалистом не суждено сбыться. Все впустую, все эти занятия, репетитор, химия, биология, анатомия, английский – все это сизифов труд, камень, которой он никогда не закатит на вершину. Раскатал губу… закатай обратно и пристегни пуговичкой. На него иногда накатывали приступы черной меланхолии, захлестывающие с головой и вышибающие почву из-под ног. В такие моменты Вадим сам себе казался невольным отшельником, брошенным на маленьком острове, со всех сторон окруженном бескрайним океаном. Что бы ты ни делал, какие бы плоты ни сколачивал в попытках выбраться с осточертевшего клочка суши – коварные океанские течения возвращали плоты обратно и разбивали их об острые рифы жизни. Сейчас был один из именно таких моментов…

      Парень не хотел, но сам не заметил, как стараниями односельчан постепенно превратился в нелюдимого отшельника. Люди злы. Зло зачастую кроется не в людской природе, а в человеческом отношении к непонятным явлениям, к тому, что нельзя понять разумом простого обывателя. В таких случаях они отгораживаются, строят стены, предпочитая не видеть, не трогать и не замечать… К тому, что в поселке появился знахарь-колдун, сельчане привыкли быстро, языкастые кумушки быстро наградили молодого парня кучей неснимаемых ярлыков, запустив по поселку несколько сплетен, где он чуть ли не младенцев в котлах варит. Сначала он смеялся над нелепицами, потом заметил, что люди чураются и побаиваются его. Да-да, Белов никому зла не делал и не делает, но кто знает, на что он способен? Такого задирать будет себе дороже, еще наградит чем-нибудь. Вона вылечил одного эпилептика, приступов у того за два с половиной месяца ни одного не было, но мозги у бедолаги точно набок повернулись – пить-курить бросил, от запаха водки его тошнит, дома усидеть не смог, подался в город – на заработки и… пропал, ни писем, ни звонков – ничего. Постепенно из страха выросла невидимая стена отчуждения, которую старались не пересекать лишний раз. Совсем как с бабкой Ширшихой, к которой ходили, когда болячка припекала так, хоть на стену вешайся. Так и с Вадимом.