Русский всадник в парадигме власти. Бэлла Шапиро

во дворец и в аптеку, одного коня особо для упряжки в сани зимой, затем двух лошадей для кареты жены, чтобы ездить ей на богослужение, затем одну рабочую лошадь – возить воду»170. Весьма щедро был одарен английский доктор Р. Стендиш (Стандиш): прибывший в Москву в 1557 г. для лечения семьи Ивана IV: он получил 10 рублей, коня и шубу на соболях, покрытую узорным бархатом)171. Ценность награды была соразмерна значимости награждаемых для московского двора172.

      Согласно традиции, дарами могли выступать не только лошади, в том числе и одетые в драгоценный убор, но и богатое конское убранство само по себе173. Так, дарами шаха Сефи царю Алексею Михайловичу при посольстве 1640–1643 гг. стала золотая оголовь, изготовленная в придворных мастерских Исфахана. Роскошное убранство было передано русскому царю в 1644 г. шахом Аббасом II. В 1656 г. дарами шведского посольства короля Карла X под предводительством Г. Бьелке стал парадный чепрак, расшитый золотом и унизанный жемчугом. Необычайно богатыми дарами, среди которых были лошади в ценном уборе и кареты, запомнилось московитам голландское посольство Кунрада фан Кленка 1676 г.174

      Встречались случаи, когда кони дарились не только со всем убранством, но и с обслугой. Известно, что в 1603 г. князь Адам Вишневецкий подарил Лжедмитрию «запряженную карету, шесть верховых лошадей, со всем убором, седлами, палашами, пистолетами, со всеми находившимися при них людьми, и просил его величество принять сию безделку»175.

      Передача коней как даров специфических проходила особым образом. По обыкновению, о тех дарах, что было сложно поместить во внутренние дворцовые покои, только объявляли, называя содержание дара и имя дарителя, в то время как сами дары передавались на дворе. Из этого правила бывали и исключения. Об одном таком случае рассказывает глава Великого голландского посольства в 1675–1676 гг. Б. Койэтт: однажды главе посольства Конраду ван Кленку привели подаренную ему лошадь в столовую «через 18 крутых ступенек и опять по ним же назад»176.

      Церемония передачи дареных лошадей русскому царю начиналась на посольском дворе, где стрельцы принимали дары в очередности, указанной в списке. Далее процессия выстраивалась по порядку и шествовала в Кремль; здесь же ехали посольские кареты и верховые дворяне и офицеры от каждой из сторон, сопровождающие процедуру передачи. Коней в качестве подношения вели в начале шествия, перед посольской каретой или санями177; конское убранство могло украшаться символическими знаками, указывающими на их особое происхождение. Так, дарами Великого голландского посольства 1675–1676 гг. были 8 лошадей в попонах, на которых выткали гербы принца Оранского. «Таким образом подвигалось шествие, при постоянных звуках труб и литавр <…> Стрельцы… все время играли на своих флейтах и свирелях и били в барабаны. Весь путь был так битком набит народом, что даже на крышах домов и на галереях башен все было заполнено. Действительно, ведь и было на что посмотреть», – вспоминает Б. Койэтт

170

Буссов К. Московская хроника. 1584–1613. С. 20.

171

Гамель И. Х. Англичане в России в XVI и XVII столетиях. СПб., 1865. С. 67.

172

Шапиро Б. Л. Русские золотные шубы XVI–XVII вв.: бытование и распространение // Палеоросия. 2019. № 1 (11). С. 135–146.

173

В 1634 г. дарами греческих и турецких купцов и духовных лиц были «два наголовья, с очень искусно приготовленною переднею и заднею отделкой. Две попоны, шитые золотом и жемчугом. Наголовье для лошади, украшенное драгоценными камнями». См.: Олеарий А. Описание путешествия… С. 28–29.

174

«Во утверждение дружбы…» С. 17–18, 35–36.

175

Устрялов Н. Г. Сказания современников о Дмитрии Самозванце. Ч. 1. Берова летопись московская. СПб., 1831. С. 34.

176

Койэтт Б. Посольство Кунраада фан Кленка к царям Алексею Михайловичу и Феодору Алексеевичу. СПб., 1900. С. 459.

177

«Во утверждение дружбы…» С. 11.