Под неусыпным надзором. Адам Нэвилл

он почему-то уверен, что действительно видит ее красное пальто.

      Себ выкрикивает:

      – Что?

      И одновременно с ним толпа указывает на небо. Из общего гула ясно выделяется голос матери.

      – Вернись! – кричит она. А может, это было «оглянись»?

      Он – мальчик. Он сам не заметил, как это случилось – как и всегда, во снах. Он все еще на поле для гольфа, но теперь вместо травы под его ногами опилки. Как раз такие он видел в мясной лавке, когда заходил туда со своей няней. Они были разбросаны повсюду, плотным ковром покрывая холодный пол. Опилки, смешанные с темной кровью. Ему постоянно говорили: «Не трогай грязный пол своими маленькими проказливыми ручонками!» Ему нравилось, как здесь пахло. Это был запах холодных сосисок и железа.

      Себ уже по колено провалился в опилки и мелкие древесные щепки. Он задыхается, пытаясь выбраться. Где-то поблизости яростно хлынула вода – будто прорвало песчаную плотину. Себ не видит потока, но боится, что тот вот-вот появится и затопит его с головой. Что-то показалось на горизонте: живое, белесое, оно медленно надвигается, припав к сáмой земле. Он слышит его приглушенное сопение, и давний страх перед собаками сковывает все его мышцы.

      Все, кто, подобно крабам, полз за ним, засуетились и попрятались под перевернутыми камнями. Существо, выбрав Себа своей добычей, приближается все стремительнее. Он изо всех сил пытается найти опору, вырваться из трясины. Кричит, зовет мать. Но она слишком далеко.

      Голова существа настороженно замирает, и это заставляет Себа подозревать – осознавать, – что под грязной мешковиной скрывается что-то поистине ужасное. Голова поворачивается к нему. У Себа нет сил даже на то, чтобы закричать. Он больше не пытается вырваться – и вдруг вновь отчаянно зовет мать, громко и хрипло.

      Внезапно сон переносит его в дом, где прошло его детство. Он сидит на зеленом с коричневыми крапинами ковре и вертит в руках рисунок, на котором, по его мнению, изображен хамелеон. Он видит сверкающую огнями рождественскую елку, узорную стеклянную дверь, фанерное окошко для передачи еды из кухни – образы всего того, что вскоре будет потеряно для него навсегда. Доносится треск ломающегося дерева: что-то невидимое, но очень большое медленно кружит по кухне, то и дело задевая дверцы буфета.

      Когда Себ просыпается и видит затемненную комнату и горизонтальные полосы света, пробивающиеся сквозь неплотно закрытые жалюзи, он с огромным облегчением вздыхает. На щеках – дорожки от высохших слез. Он весь мокрый от пота, мускулы окаменели, а разум в смятении от этого странного сна, сразившего его в разгар дня. Но, помимо неприятного осадка после сна, ему не дает покоя кое-что еще. Жуткий звук. Будто отголосок сна.

      Лежа на кровати, он не может собраться с мыслями и определить, является ли этот звук частью его кошмара или же его производит какое-то животное за стеной дома, пытаясь попасть внутрь.

      В его сознании тут же возникает образ жилистого тела с головой, покрытой грязной мешковиной. Оно, двигаясь, как собака, прижимается к кирпичной стене