Персеиды. Ночная повесть. Марианна Гончарова

обреченно и представляюсь. Я ее всегда узнаю. Ну что возьмешь со старушки, если она понятия не имеет о правилах беседы по телефону. Она, уважаемая учительница со стажем сорок пять лет, когда звонила куда-то, не представлялась, не здоровалась, а строго спрашивала: «Хто это?» И все, включая начальника милиции и председателя исполкома, робели и как школьники стыдливо и растерянно называли свою фамилию. Одна я, кстати, из всей этой компании в свое время просто бросала трубку.

      – Эм… Василиса Семенна я. Знаешь меня? Хорошо. Письмо… тут… мне… Переведи.

      – Как же я его переведу, оно же у вас, а я дома.

      – Я плохо хожу, приходи сюда ко мне.

      – У меня сейчас нет времени, может быть, когда буду гулять с ребенком вечером.

      – Так, может, я тебе прочитаю, я ж учительница была со стажем сорок пять лет, – продолжала трубка, не терпящая возражений, – тут смотри как, тут написано так: бузинэс… нэус… оф…

      – Что-то я не узнаю английского. Может, это другой язык?

      – Ну как это? Я ж вижу, что английский. Все напечатано красиво, на голубой гладкой бумаге.

      – Ну не знаю. Если напечатано. Может, это наследство какое-то вам пришло, – неосмотрительно брякнула я.

      – К-как-как ты сказала?! – Голос Василисы Семенны окреп.

      – Нет-нет, я предполагаю, – замямлила я, – потому что некоторые у нас тут, бывает, что получают официальные бумаги, а там…

      Трубку на том конце бросили и через две минуты, развешивая на сушилке детские вещички, я сначала услышала истеричный лай собак и потом вдруг увидела, как что-то стремительное и большое в клубах пыли поворачивало в наш уютный спокойный квартал.