Охота на носорога. Ричард Брук

олнце

      Восточный Трансвааль, Нижний Саби

      (ныне провинция Мпумаланга, территория парка Крюгера).

      14—15 августа,1886 года

      Звезды в ночном небе, раскинувшемся над лагерем черно-сиреневым куполом, были такими крупными, что казались фонарями на небесных улицах, или дорожными знаками для ангелов.

      За четыре года, безвыездно проведенных в Африке, Эд так и не пресытился первозданной красотой дикой природы, и все так же жадно, как в первые дни, глазел на небо, на незнакомые созвездия, так похожие на россыпи алмазов и золотых монет.

      Если бы он мог своей рукой стряхнуть на землю это огромное богатство, и собрать хотя бы малую часть, то, вероятно, уже имел бы собственное поместье в Суррее, конюшню с чистокровными скаковыми лошадьми… и был счастливо женат на Мэг. Она бы родила ему сына, а потом еще и дочь… но сперва он, как и обещал перед отъездом, повез бы ее на медовый месяц в Италию. Рим, Флоренция, Неаполь, Генуя – они посетили бы все города, о каких она ему рассказывала, зашли бы во все музеи и дворцы, наполненные шедеврами живописи и скульптуры, прогулялись бы по знаменитым паркам и виллам, да он бы еще и купил одну из этих вилл. И лорд Гилфорд, напыщенный гордец, не смог бы – не посмел! – упрекнуть своего зятя, что он просто-напросто парвеню, женившийся на большом приданом…

      Эд глубоко вздохнул, чтобы остудить гнев, как всегда закипавший в груди при мысли о несправедливости отца Мэг, и снова пообещал себе, что ничто и никто не собьет его на пути к цели. Он станет богатым, и не просто богатым, а баснословным богачом! Таким, как граф Монте-Кристо, или калиф из сказок «Тысячи и одной ночи». Теперь эта цель была близка как никогда, еще немного терпения, еще немного напряженного труда и неустанного контроля работ на руднике, еще немного грамотных вложений… нет, он никому не позволит себе помешать. Ни Богу, ни дьяволу, ни местным властям, ни белым, ни черным. И уж точно не Джейку, вконец потерявшему голову из-за дурацкой любовной истории, опьяневшему от свободы после долгожданного развода!..

      При мысли о компаньоне Эду пришлось сделать еще несколько вдохов, и снова повторить про себя, что Джейк сам нарвался на неприятности и сам во всем виноват. Если бы не его глупое, тупое упрямство, если бы не отвратительная попытка сыграть втемную, не пришлось бы затевать эту охоту. Не пришлось бы связываться с Клэйтоном Кроу и разрабатывать сложный и опасный план. Но Джейка нужно было переубедить во что бы то ни стало, переубедить – или заставить. Заставить отказаться от вздорной и невыгодной идеи разделить бизнес, продать рудник по частям. Что ж, снявши голову – по волосам не плачут.

      Эд вытащил из кармана портсигар и закурил; местные самокрутки и чудовищные табачные смеси казались ему отвратительными, настоящие привозные сигары, сигариллы и трубочный табак были в прямом смысле на вес золота… но это была одна из немногих вещей, на которые мистер Эдвард Лэндсбери, концессионер, совладелец золотого прииска «Штерн и Лэндсбери», никогда не жалел денег… А мистер Джейкоб Штерн, обычно ведущий еще более скромную и аскетичную жизнь, разделял приверженность молодого компаньона к хорошему табаку.

      Эд выдохнул ароматный дым, повертел в руках золотисто-коричневую «манилу» и грустно усмехнулся. Джейк, старина Джейк, надежный товарищ, с кем за четыре с лишним года было съедено сто пудов соли, перелопачено сто тонн пустой породы, вычищено сто авгиевых конюшен… С чем они только ни сталкивались, на что только не насмотрелись, с чем только ни мирились, пока удача не улыбнулась им, подсунув золотую жилу. Четыре года они были не разлей вода, а теперь расходы на курево были единственным пунктом в делах, не вызывающим ожесточенных споров. Кто бы мог подумать, что все так закончится.

      Небо над лагерем стало полностью черным, звезды вспыхнули еще ярче. Алмазный блеск тянул, манил, от него невозможно было оторваться иначе, как сильным напряжением воли. Теплый сухой ветер, пахнущий скипидаром (1), акацией, горькими травами и дымом, овеял разгоряченное лицо Эда, растрепал волосы, но облегчения не принес.

      В привычную какофонию звуков ночной саванны – шорох, пощелкивание, посвистывание, уханье, треск – вдруг вплелись куда более грозные звуки: басовитое глухое рычание… должно быть, на водопой по соседству с лагерем пришла семья львов. И почти сразу же донесся визгливый лай раздраженной гиены. Обычное дело: где львы, там и гиены, где хищники, там и падальщики. В старательских поселках, если подумать, то же самое. Одни, играя в карты, ставят алмазы на кон, другие же с утра до ночи машут лопатой, а потом едят жидкий суп из маиса и обрезков свиной шкуры.

      Он никогда не писал об этом Мэг. Он вообще давно ей не писал… хотя и был почему-то уверен, что она до сих пор его ждет. Она ждала целых три года, и новости в последнем отправленном ей письме были обнадеживающие… Эд даже рискнул обозначить примерный срок своего возвращения: года через два-три. Может, немного раньше. Да если бы он даже вернулся через десять лет – что это меняет, после всего, что между ними было, и если Мэг сдержит свое слово: ждать, что бы ни случилось, и быть верной их любви?.. Он-то свое слово сдержит. Вернется