Мертвая вода. Оливье Норек

только мэра Авалона. Все остальное упокоилось в области воспоминаний.

      В прошлом остались совместные выезды на охоту. Приколотая к картонной коробке звезда шерифа. А фамильный дом возле озера слишком сильно скорбел по усопшей мадам Валант, от которой осталась лишь фотокарточка в рамке – совершенно одинаковая у каждого из мужчин.

      – Ну и что потом? Она смягчилась? – спросила Амината.

      – Я бы сказал, скорей, смирилась.

      – И что, она осваивается в деревне?

      – Как бы не так! – усмехнулся он. – Ей все еще кажется, что она в городе. Запирает на два оборота дом на озере, закрывает дверцы машины, если отходит хоть на пару метров, и ради мельчайшего расследования готова отправиться в крестовый поход. У меня впечатление, будто я работаю с миной замедленного действия. Я знаю, что она вот-вот взорвется, только мне неизвестно, когда именно. Но вот странно, это-то как раз меня не беспокоит.

      Привлеченная распространившимся по гостиной дивным ароматом, Лили оставила свои приключения и устроилась за столом. Алиго – картофельное пюре, запеченное с расплавленным сыром «том» и приправленное чесноком, было подано с куском толстой и сочной колбасы. Снаружи по черепичной крыше скребли ветки, словно им тоже хотелось разделить трапезу с хозяевами дома.

      – Мне кажется, у нее случаются провалы в памяти, – продолжал Ромен. – Забывчивость. У нее не все запечатлевается. Иногда я ощущаю, что она теряет над собой контроль. Мне даже кажется, что ее раздражительность сильнее ее самой.

      – Значит, ты должен стать ее костылем. Подпоркой. Не позволяй больше никому прознать про ее слабости. Защищай ее. Ведь именно это делает помощник, верно?

      – Да, именно это делает помощник. Что тут скажешь, я исполняю роль заплатки.

      – Наверное, она ужасно страдает, – огорчилась Амината.

      – Не думаю. Во всяком случае, она этого не показывает.

      – Идиот, она страдает в душе.

      Увидев, каким дурацким стало лицо ее папы, Лили громко расхохоталась, а потом, справившись со своей горкой пюре, как само собой разумеющееся, предложила:

      – Пригласи ее в гости. Она ведь там одна-одинешенька.

      – Я подумаю, – заверил несколько смущенный Ромен.

      – Она красавица? – поинтересовалась малышка.

      – Ты знаешь, какая она. Я тебе рассказывал.

      – Ну и что? Когда я свалилась с велосипеда и ободрала щеку, ты все равно говорил, что я красавица.

      – Ладно, согласен, – уступил папа. – Она такая красавица, как будто раз десять свалилась с велосипеда.

      – Так ты ее пригласишь, да?

      – Ешь, или я тебя съем!

      – Как Людоед из Мальбуша? Который кушает детей, даже не жуя их?

      – Он самый, мадемуазель.

* * *

      Ноэми допивала чай на опушке каштановой рощи, удобно устроившись на наклонном стволе изогнутого дерева, поросшего мхом. Надев шерстяной свитер, она старалась мыслить позитивно, как советовал доктор Мельхиор,