СССР™. Шамиль Идиатуллин

между прочим, сперва надо промзону делать. Это же такие деньги, такое время надо, такие усилия…

      – Тебе денег мало было? – в упор спросил Рычев.

      Я понял, что пережимаю, и ответил коротко:

      – Времени.

      Рычев долго посмотрел на меня, хотел что-то сказать, но махнул рукой. Еще раз повернулся и сказал:

      – Ладно, поехали.

      – Куда.

      – Обратно к этому чудовищу. Поеду-ка я домой.

      – А с людьми пообщаться?

      – С какими людьми?

      – Ну, с нашими, союзными. Все ждут.

      Рычев снова рассмотрел меня и сказал:

      – Все ждут. Молодец ты какой, Алик. Все ждут… В чистом поле или в под навесом? Или под старою телегою, для аутентичности? А я, значит, выйду и буду про город-сад вещать. Эх, Алик… Ладно, сам виноват, старый дурак. Всю жизнь в сказки не верил, а на старости лет решил разок поверить. Ну и огреб. Поехали.

      – Ну минуточку буквально, – взмолился я, повернулся к переживавшему в стороне Федину и махнул рукой. Федин рявкнул в давно подготовленный мегафон.

      Забор, нарочно высоченный и некрасивый, заскрипел и рухнул в несколько разделений. И за пыльной кисеей несколько сотен глоток сразу заорали «ура!»

      Рычев, дважды вздрогнув, на секунду застыл на месте, прищурился, потом медленно развернулся всем телом.

      Там было что посмотреть – мы все правильно рассчитали.

      Забор скрывал две первые улицы, уставленные плоскими салатными и бежевыми двухэтажными коттеджами (крыши и вообще облицовка из энергособирающих панелей, три спальни, гостиная, две гостевые комнаты, туалет, ванная; водопровод и канализация будут сданы к сентябрю, три первых семьи, выбранных бригадами, уже поклялись, что перебьются месяц без удобств, получили ордера и заезжают сегодня вечером). Вдоль домов успели поставить невысокие заборы (из тех же панелей), выложить проращенный в нескольких теплицах дерн с какой-то прижившейся здесь травой и отпунктирить этот изумруд карликовыми саженцами. Только столбы фонарные повтыкать времени не хватило – они связкой хвороста отчеркивали перспективу Северной улицы.

      Народ собрался в сотне метров от нас, на площади, утоптанной слева от Восточной, перед курганом техники. Почти тысяча человек, первая и третья смена практически в полном составе, стояла не шелохнувшись, пока мы тут начальство до кондиции доводили. Потому что договорились ведь.

      Из колонок, установленных рядом с трибуной, грянул Баранов:

      – Торжественный митинг, посвященный завершению строительства квартала «А» города Союз объявляю открытым! Слово предоставляется почетному гостю нашего собрания, президенту группы «Союз» Максиму Рычеву!

      Рычев который уже раз внимательно посмотрел на меня. Я хихикнул, потом смущенно замолк, потом заржал в голос. Хотелось многое сказать – про то, что мы-то, МакСаныч, сначала и не поняли, что вам вот это именно надо, про то, что истина всегда где-то рядом, и часто за забором, наконец, про деньги, мечты и веру в людей.