Туз в трудном положении. Джордж Мартин

нос.

      – Значит, сегодня день тайн?

      – Давно?

      – Год.

      – Если бы я знал…

      – Знаю-знаю: ты не стал бы укорачивать мою жизнь на тысячу лет своей скромной демонстрацией. – Тахион начал раздеваться. – Теперь я понимаю, почему тебя так интересует этот съезд.

      – Дело не только в дикой карте, – проворчал Поляков. – Я русский.

      – Ну, да, – бросил через плечо Тах, уходя в ванную. – Знаю. – Грохот хлынувшей воды заглушил следующие слова Полякова. – ЧТО?

      Поляков с недовольным ворчанием зашел за ним в ванну, опустил крышку унитаза и сел. Из-за занавески душа Тах услышал позвякивание металла о стекло.

      – Что ты пьешь?

      – А ты как думаешь?

      – Я тоже буду.

      – Сейчас восемь утра.

      – Значит, мы отправимся в ад пьяные – и вместе. – Тах взял стопку и, подставляя плечи под воду, стал понемногу пить водку. – Ты слишком много пьешь.

      – Мы оба слишком много пьем.

      – Это да.

      – На этом съезде есть туз.

      – На этом съезде целая дерьмовая куча тузов.

      – Скрытый туз.

      – Ага, и он сидит у меня на унитазе. – Тахион высунул голову из-за занавески. – Сколько это будет тянуться? Ты не мог бы поменьше осторожничать и хоть немного мне довериться?

      Поляков тяжело вздохнул и уставился себе на руки, словно считая волоски у себя на пальцах.

      – Хартманн – туз.

      Тах снова выглянул из-за занавески.

      – Чушь!

      – Говорю тебе: это правда!

      – Доказано?

      – Есть подозрения.

      – Этого мало. – Тах выключил воду и просунул за занавеску руку. – Полотенце.

      Поляков повесил полотенце ему на руку.

      Выйдя из душа, инопланетянин принялся растирать свои длинные медно-красные волосы, глядя на свое отражение в зеркале. Взгляд его остановился на шрамах левой руки и кисти, где врачи восстанавливали ему кости, раздробленные во время отчаянного спасения Ангеллик. Неровный шрам на бедре – след от пули террориста, полученной в Париже. Длинный шрам на правом бицепсе – памятка о дуэли с кузеном.

      – Жизнь нас треплет, правда?

      – А сколько тебе лет? – с любопытством спросил русский.

      – В пересчете на периоды обращения Земли – восемьдесят девять или девяносто. Что-то около.

      – Когда мы познакомились, я был молодой.

      – Да.

      – А теперь я старый и толстый, и меня гложет жуткий страх. Тебе так легко определить, обоснованы ли мои страхи или это просто заблуждение. Загляни Хартманну в голову, прочти его – и потом действуй.

      – Грег Хартманн – мой друг. Я не читаю друзей. Я даже тебя не читаю.

      – Я разрешаю тебе это сделать. Если это поможет тебя убедить.

      – Отлично. Похоже, ты в панике.

      – Да. Хартманн… это зло.

      – Странное слово для такого приверженца диалектического материализма.

      – И тем не менее оно точное.

      Тахион покачал