Юность Бабы-Яги. Владимир Качан

Противные? А Копперфильд твой обожаемый?

      – Он… да? Ты врешь, врешь!

      – Ага, вру, ты прэссу почитай, а то ведь ты только видак смотришь, да и то по гостям, – убеждала продвинутая подруга. – Так что нормально! Сделаешь, а завтра будешь с Сёмкиным, и все будет клево.

      – А ты?

      – И я че-недь сделаю и буду с Буфетовым.

      – А че, че-нибудь? Че делать-то надо?

      – А я знаю?.. Ну раздеться надо… Это точно.

      – А дальше?

      – Да че ты достаешь-то меня? Я че, больше твоего знаю? Ну разделась, легла, зажмурилась и все.

      – Как все? А дальше?..

      – А дальше разберешься по ходу. Этот козел, наверно, лучше нас знает, что делать.

      Из всего сказанного лестным для Пети было лишь то, что его потенциальные возможности подразумевались сами собой. А что он из всех девушек предпочитает как раз вот таких, как они, кузнечиков, – у них даже сомнения не было. Главной проблемой было преодолеть отвращение к экзаменатору, сделать так, чтобы он этого отвращения не заметил, а наоборот, чтобы думал, что он им очень даже симпатичен. И тогда он их одобрит и даст пропуск в сказку.

      «Какова, однако, «эволюция»! – позволяет себе автор горький вскрик в никуда из своего идеалистического подполья. – Какая жалкая пародия на «Золушку»! Какой путь мы прошли от принца до Сёмкина, от Золушки до Наташи, от сказки до анекдота!» Впрочем, что за жалкое хныканье автора на груди истории, бессмысленный плач в жилетку прогресса! Все своим чередом, пройдет и это. Однако останется не всегда справедливая реальность: кому-то принц, кому-то Сёмкин, а кому-то – совсем никого.

      Подошли к Петиной каюте.

      – Ну, вперед, – подбодрил девочек Саша.

      Вошли, осмотрелись, переглянулись Наташи и попросили молодых людей подождать несколько минут за дверью. Вторая Наташа (та, которая не претендовала на Сёмкина) вышла довольно быстро и, волнуясь, как ассистент хирурга, впервые присутствующий на операции, сказала Пете:

      – Идите. Она ждет.

      Так обычно говорят идущие на важное дело: «С богом!» Хотя в большинстве случаев, а уж в этом в особенности, бог совершенно ни при чем. Петя вошел. И… вышел уже через две минуты, – у Саши сигарета догореть не успела. Он буквально давился смехом.

      – Что с тобой? – вытаращился на него Шурец.

      – А ты зайди, сам посмотри, – фальцетом пропищал экзаменатор. – Ой, не могу. Ой, господи. Пойди, пойди, – и опять аж согнулся в приступе смеха.

      Вторая Наташа забеспокоилась, ибо результат мог быть каким угодно, пусть неудачей, пусть полным крахом, но такой реакции Петра она и предположить не могла.

      – А что такое, что? – попыталась спросить она, но Петя глянул на нее, и его разобрало еще больше, он пополз вдоль стены, утирая слезы и подвывая.

      – Нет! Так не бывает, ой, не могу!..

      А Саша, сгорая от любопытства, вошел в каюту и прикрыл дверь за собой. Ничего особенного он не увидел. На кровати лежала совершенно голая, костлявая девочка синеватого цвета, намертво сдвинув ноги, прикрывая руками, нет, даже не пр�