Марсианское зелье (сборник). Кир Булычев

признался Грубин. – Переборщил я с объемностью. Вот и стали вываливаться.

      – А, фантомы, – успокоился профессор. – А я уж испугался, что вы начали опыты по минимализации живых людей.

      – Как вам сказать… – возразил Грубин. – Что-то есть в них от живых людей. Даже переживают.

      – Любопытно. Но давайте отвлечемся от эмоций.

      Профессор протянул руку, чтобы взять дрессировщицу и рассмотреть ее поближе. Лев приподнялся на задние лапы и попытался прикрыть собой девушку.

      – Очень любопытно, – повторил профессор, отбросив льва в угол коробки и умело подхватив дрессировщицу двумя пальцами. – Полное впечатление реальности…

      – Вы ей не повредите? – спросил Грубин.

      – Зачем же вредить? Я вижу, вы загипнотизированы функциональностью этих изображений и опускаетесь на уровень темного Удалова.

      – Они же проявляют чувства.

      – А чем питаются?

      – Ничем.

      – Вот видите! Вы, голубчик, оказались в положении зрителя перед телевизором, который верит приключениям, имеющим место на экране. А это всего-навсего сценарий и операторское мастерство.

      – А вдруг это она и есть?

      – Не понял.

      – Та, что выступала. А вдруг она сюда переместилась?

      – Простите, Саша, но с такими мистическими настроениями вам лучше науку бросить. Наука не терпит сантиментов. Идите в поэты, воспевайте фей и русалок, начните верить в привидения и астрологию.

      В голосе профессора звучал металл. Для него наука была богом, семьей, возлюбленной, родной матерью – всем. Колебания он рассматривал как предательство.

      – Этот голографический фантом я забираю с собой, – сказал Минц. – У вас еще есть?

      – Есть еще один, – ответил Грубин. – В том ящике сидит.

      – Добудьте еще несколько образцов. Мы должны оперировать не случайными находками, а широким ассортиментом экземпляров.

      Дрессировщицу он все еще держал двумя пальцами.

      – Вот вам деньги. На три кинескопа. Потом рассчитаетесь. Наука требует жертв. Кстати, загляните потом ко мне, возьмите аргентинский сборник. Там статья Рудольфа Перейры о возможной фантомизации при стереоэффектах. Оттуда сможете многое почерпнуть в теоретическом плане. И еще одно: как только пустите установку, вызовите меня.

      От двери Минц обернулся и добавил:

      – Я рад за вас, коллега. Вы сделали большое дело. Учиться надо.

      Дрессировщица простирала к Грубину ручки. Дверь за профессором захлопнулась. Грубин заглянул в коробку. Лев в отчаянии лежал на дне, положив голову на лапы.

      – Нет! – крикнул Грубин, бросаясь за профессором. Он налетел на стол, ушиб колено, опрокинул на пол стопку печатных схем. – Стойте!

      Спина профессора была уже в конце коридора.

      – Что такое?

      – Пускай она пока у меня побудет.

      – Вы о ком?

      – Пускай девушка у меня побудет. Лев очень переживает.

      – Какой еще лев?

      – Отдайте, пожалуйста.

      – Саша,