Пилигрим. Воевода. Константин Калбазов

которого только что обиходил Михаил, начал доклад Гаврила. – Кроме него еще один тяжелый. На носу лежит. Стрела аккурат в незащищенную подмышку угодила. Не знаю, как ты будешь его вытаскивать с того света. Остальные ничего серьезного, и сами справимся.

      – Сразу нужно было звать, – попенял Романов.

      – Никита, скорее всего, скончается, Гордею же, глядишь, руку еще сбережешь, – возразил практичный полусотник.

      – М-да. Повоевали. Лагерь сворачиваете? – укладывая инструменты в короб, поинтересовался Михаил.

      – Сворачиваем. Еду готовить, я так понимаю, уж на палубе будем, – предположил Гаврила.

      – А ты предлагаешь на берегу? – хмыкнув, поинтересовался Михаил.

      – Ну, уточнить-то всяко-разно нужно было, – пожал плечами полусотник.

      – Что так смотришь? Считаешь, что оно того не стоило?

      – Я тебе уж говорил, мы за тобой и в огонь и в воду.

      – А как по душе?

      – Кабы людишек увели с собой, так-то оно и порядок. А без интереса… Не наша земля и не наш ответ. Я уж говорил.

      – На границе челядь[5] не селят. Только вольных. И пока они в закупы не ушли, им не возбраняется распоряжаться собой. Дальше объяснять?

      – Не нужно.

      – Вот и действуйте.

      С Никитой было все плохо. Настолько, что Михаил приказал выставлять дополнительные посты, держаться настороже, но с лагеря не сниматься и завтракать на берегу. Романову сейчас только качки не хватало, чтобы окончательно доконать парня. Хотя он и без того был без сознания, определил его под наркоз и начал колдовать.

      Через два часа возни, без уверенности в результате, но понимая, что больше сделать попросту уже ничего не может, он приказал сниматься со стоянки. Остальное в руках божьих и крепости организма раненого. К сожалению, реанимации, нормальной операционной и медикаментов тут нет. Хотя… Справедливости ради, для этого времени и уровня медицины сомнительно, чтобы кто-то сделал больше. Даже в Царьграде. И дело не в мастерстве Михаила, а в тяжести раны.

      Двое суток, остававшиеся до Переяславля, прошли уже без приключений. При виде же города Романов невольно улыбнулся. Словно и не было минувших трех лет. Все те же деревянные причалы. Множество кораблей. Толчея народа на берегу. Торговцы рыбой. Кстати, те же самые, на том же месте, разве только одежда сменилась. Впрочем, практически на такую же. У Михаила память фотографическая, так что узнал все детали сразу.

      Хм. И те же самые дружинники, что не приметили тогда его пленения. Что самое смешное, в их числе и явно старшим… Барди Ульссон, сдавший его в холопы знакомым проезжим варягам.

      – Ну, здравствуй, Барди.

      Никакого желания посчитаться или предъявить. Неприязни и уж тем более вражды он к нему не испытывал. Просто захотелось перекинуться парой слов и все тут.

      – Я тебя знаю? – с характерным скандинавским акцентом поинтересовался варяг.

      – Вот, значит, как. Не узнаешь того, кто тебе жизнь спас.

      – Да ну? Серьезно? –

5

Челядь – общее название зависимого населения, как и холопы.