Depress.io. Александр Королёв

а замечал это сам в людях, но состояние аффекта все же заставило меня первым делом набрать моему лучшему другу. Наверное, просто чтобы убедиться.

      Мы провели нашу обычную теплую братскую беседу, обменявшись новостями и планами на будущее (которых у меня на самом деле не было), и когда разговор уже подходил к логическому концу, я направил его в сторону того, что меня волновало:

      – Есть еще кое-что… – сказал я.

      – Да?

      – Скажем так, это вопрос к тебе о вечном. Заранее хочу предупредить, что это немного грузивно, но мне реально хочется услышать твою позицию как близкого мне человека.

      – Давай, конечно.

      – Смотри… ты когда-нибудь думал о том, что однажды ты умрешь, и все, что ты делал всю жизнь, окажется совершенно бесполезным? Вот все, что ты накопил, купил, посмотрел, испытал – все это просто вдруг возьмет и исчезнет, окажется стертым, обессмысленным.

      – Ухх… Ну, думал, конечно.

      – Окей. Вот и я об этом много думаю. И скажу честно, эти мысли меня нисколько не пугают – я уже смирился со своей смертностью. Но знаешь, что меня реально пугает?

      – Ну?

      – То, что об этом знают или хотя бы однажды думали все, но… живут так, будто бы не помнят об этом. Я не говорю, что надо бегать в панике и кричать «А-а-а, мы все умрем, жизнь бессмысленна!!!», нет. Просто… как бы сказать… все завлечены какими-то повседневными суетными делишками, которые по сути своей, если вдуматься, – хуйня из-под коня.

      – Например?

      – Ну, например, все то, что я перечислил, что будет стерто смертью. Вот эта гонка за успехом, накопление денег, возня со всякими отношениями и взращиванием потомства. Чувак, это все – такой муравейник… человейник. Точнее просто не выразить.

      – Муравейник? Знаешь, муравейник муравейником, но людям в нем, в отличие от тебя, не всегда приходится легко. Понимаю, конечно, что ты вряд ли об этом думаешь – ты же полностью устроен. Живешь в таком месте, на которое многие весь год усердно копят, чтобы выехать в отпуск на пару недель. Не несешь ни за кого ответственности, кроме себя. У тебя нет забот, нет проблем, нет обязанностей, кроме твоей работы, которая далеко не самая обязывающая, да и к тому же еще и компенсируется с лихвой.

      – Да-да, вот ты сам сказал, что люди завлечены своими проблемами, которые по сути представляют из себя просто выживание. Те, кто выбирается из буквального выживания, утолив голод и найдя крышу над головой, переходят в более изощренное выживание, которое заключается в погоне за каким-то счастьем, которое всем кажется реальным.

      – Почему кажется?

      – А тебе разве не видно, что это счастье, к которому все стремятся, – на самом деле просто иллюзия? Ты действительно веришь в то, что наступит нескончаемая счастливая полоса жизни, когда у тебя будет миллион денег, дом, машина и жена с тремя детьми?

      – Извини, а что ты можешь предложить взамен? Ты так говоришь про эти вещи, будто сам живешь как-то по-другому.

      – Да, я живу по-другому. Я не хочу ничего никому предлагать, потому что у каждого свой путь, но альтернатива вот этому копошению есть.

      – Да? И в чем же она?

      – Скажем так… в вопросах о вечном.

      – В вопросах о вечном. Очень интересно. И к чему тебя привели твои вопросы о вечном?

      – Как минимум к тому, что я понял, что мир – это тупое и жестокое место, которое населяют алчные и ненасытные существа.

      – Здорово. И ты стал от этого счастливее?

      – Хах, вот видишь! Твой образ мышления, как и у всех остальных, завязан только на стремлении к прянику. Все делают только то, что якобы должно сделать их счастливее. А что, если я скажу тебе, что я реально стал счастливее, но не оттого, что получил пряник, а оттого, что стал глубоко несчастным?

      – Эмм. Это вообще как?

      – Ну смотри: когда человек получает пряник, счастья ему хватает на пару минут-часов-дней. А потом его снова пробивает на еще более сильный голод, чем был до этого. Я же просто какое-то время терпел свой голод, а потом и вовсе перестал его испытывать, забыл о таком чувстве. Я теперь всегда голодный, только привык к этому и не замечаю этого. Зато я стал ясно замечать другое: то, как этот голод, эта жажда наживы, движет всеми вокруг, заставляя их лицемерить и продавать свою голую задницу в социальных сетях, которую и то еще не всегда покупают из-за переизбытка на рынке, ха-ха!

      – Как здорово. И в чем смысл этого?

      – Хм. Вот тут ты хороший вопрос, кстати, задал, потому что я убрал один смысл, но на его место не встал другой. Не буду лукавить, я столкнулся с большими экзистенциальными проблемами, кризисом. Можно даже сказать, с депрессией.

      – И эта депрессия тебя делает счастливым?

      – Понимаю, что это звучит как полный бред, но да. Сейчас я чувствую себя трезвым как никогда раньше. Жизнь, которой я жил, ретроспективно теперь ощущается как сон, в котором я забвенно шатался. Сейчас я проснулся и могу довольно уверенно сказать, что то, как жил я сам раньше, и живут все, – это опьяненность. Опьяненность самой жизнью. Она