Сергей Николаевич Булгаков. Сборник статей

существование человека может рассматриваться как суждение – развернутое высказывание человека о том, что он есть: «жизнь человеческого духа есть непрестанно… осуществляющееся суждение: я есмь нечто»[3]. Иными словами, «человек есть живое суждение или предложение»[4], и потому «проблема суждения вырастает в антропологическую проблему»[5]. Имеет место и большее: теснейшая связь проблемы суждения с онтологией. По Булгакову, «предложение… сводится всегда к типу: я есмь нечто»[6]. Это – «первосуждение», универсальная форма (модель, архетип…), посредством которой выразим смысл любого суждения. Обладая тройственным строением, как единством трех членов (подлежащее, сказуемое и связка), первосуждение несет в себе образ троичности. Это – «онтологическое суждение», «схема сущего», универсальная онтологическая структура, и о. Сергий решительно ставит ее в центр философствования. В итоге онтология переформулируется в категориях грамматики. К анализу первосуждения сводятся и проблема бытия, и проблема мышления, ибо «в предложении заключена сущность и образ бытия», а «в форме суждения – тайна и природа мысли».

      Обращение философии к языку, утверждение его первостепенной важности для философии, тема скрытого пребывания философии в языке и обусловленности первой вторым как своею «прозрачной, но вместе с тем и преломляющей средой» («Философия имени»; согласимся – отличная формулировка!), – все это составляет немаловажное философское достижение Булгакова. Признание и исследование языка в качестве обиталища философии – одно из главнейших русл философского процесса нашего столетия, куда внесли вклад Гуссерль и Хайдеггер, Витгенштейн и Карнап, Гадамер и Ортега… Лингвофилософские труды Булгакова, равно как Флоренского и Лосева, оставшись неизвестными, не сыграли роли в этом движении, но, тем не менее, являются для него пионерскими – частая судьба пионерских работ! Все эти труды связаны прочным единством, происходя из размышлений своих православных авторов над движением имяславцев в русском монашестве и стоя на позициях твердого онтологизма и реализма, утверждения бытийности, а не условности языка: «Не мы говорим слова, но слова, внутренно звуча в нас, сами себя говорят»[7].

      Обращаясь же к истории мысли, о. Сергий находит, что в грамматике, в суждении – не только «схема сущего», но и «схема истории философии». Истинная реальность, скрытая в форме Первосуждения, есть единство, равновесие и равноправие трех грамматических начал, понятых как начала онтологические: подлежащее (Я: субъект, лицо), сказуемое (нечто: предикат, логос, идея), связка (есмь: безличное бытие, природа). Но всякой философской системе, самой философии как таковой присущ, по Булгакову, монизм, утверждение единственного верховного начала: «изначальное единство, отрицающее тройственную природу предложения, таков корень всякой философской системы»[8]. Поэтому философия

3

Булгаков С. Н. Соч.: в 2 т. М., 1993. Т. I. С. 391.

4

Там же. С. 416.

5

Там же.

6

Там же. С. 391.

7

Булгаков С. Н. Философия имени. Париж, 1953. С. 23.

8

Булгаков С. Н. Соч.: в 2 т. Т. I. С. 319.