Пламя Магдебурга. Алекс Брандт

порог, гости отряхнули снег с башмаков, бросили полушубки на стоящий в углу ларь. Якоб Эрлих пригладил жесткие седые волосы. Маркус кашлянул, стараясь унять волнение. Сегодня утром он достал из сундука свою праздничную одежду – короткую куртку черной замши с серебряной застежкой у ворота, черные штаны до колена, башмаки с медными пряжками. Якоб Эрлих был одет в серое. Тугой, выпирающий между полами кафтана живот перетягивал широкий кожаный пояс, на груди тускло мерцала серебряная цепь цехового старшины.

      Следуя за бургомистром, они вошли в гостиную.

      Кроме бургомистра и его жены, здесь находились еще четверо: Курт Грёневальд, Стефан Хойзингер и Карл Траубе – именитые люди города, которым надлежало засвидетельствовать помолвку, – а также пастор Карл Виммар, который, по обыкновению, держался чуть в стороне от остальных. Греты в комнате не было.

      Все обменялись приветствиями. Церемония началась.

      Пастор откашлялся и сделал шаг вперед.

      – Зачем ты пришел сегодня в дом нашего собрата, достопочтенного Карла Хоффмана? – спросил он цехового старшину.

      – Чтобы просить руки его дочери для моего сына.

      – Ты просишь об этом честно и без дурных намерений?

      – Да.

      – И ты готов выполнить для этого все, что требуется по обычаю?

      – Да, – чуть наклонил голову старшина.

      Пастор повернулся к бургомистру:

      – Ты слышал просьбу нашего собрата, достопочтенного Якоба Эрлиха?

      – Да, – ответил Карл Хоффман.

      – И каким будет твое слово?

      – Я даю согласие.

      Отец Виммар кивнул:

      – Да будет так. Обычай требует, чтобы свадьба состоялась не раньше, чем через полгода после помолвки. К тому времени вы должны будете решить, какую часть своего имущества передаете своим детям после их вступления в брак, а какую удерживаете за собой.

      По знаку пастора Карл Хоффман и Якоб Эрлих выступили вперед и пожали друг другу руки. Мягкую ладонь бургомистра сдавила дубовая ладонь цехового старшины. Отцы семейств обнялись.

      – Помните, – произнес пастор, обращаясь к бургомистру и Эрлиху, – что отныне ваши дети обручены перед лицом Господа. С этой самой минуты им надлежит быть верными друг другу, хранить свое целомудрие до назначенного дня свадьбы, не поддаваться искушениям и соблазнам. Пусть души их очистятся и исполнятся взаимной любви. Ибо брачный союз есть драгоценный дар, что дается до конца жизни.

      С этими словами Карл Виммар подошел к столу, в середине которого стоял серебряный подсвечник с тремя свечами. Одну за другой он зажег их.

      Цеховой старшина похлопал бургомистра по плечу, усмехнулся:

      – Вот мы и породнились, Карл. Надо бы теперь и бумаги составить.

      – Успеется, – ответил ему бургомистр.

      Магда Хоффман отворила дверь, и в комнату вошла Грета. Глаза опущены, щеки порозовели от смущения. Маркус поднял на нее взгляд и замер на месте, забыв обо всем, что должен был сделать.

      –