Рубеж. Марина и Сергей Дяченко

и мертвым способен продолжать путь.

      Специальные храмовые служители избавили посланцев от груза бечевы и бумаги. И на двенадцати площадях, при большом стечении народа, зачитали один и тот же текст – в то время как доставившая его птичка, целиком зажаренная на вертеле, была подана на стол областного наместника. И двенадцать наместников, покровительственно улыбаясь, кивнули каждый своему сыну – по традиции, кости уставшего вестника должен обглодать наследник того, кому предназначено послание…

      Мне в свое время тоже случалось грызть жесткое птичье мясо. Отвратительно; во-первых, зубы можно сломать, во-вторых, неудобно перед честной птицей. Почему-то среди властителей особым шиком считается злом платить за добро. Вертелом – за преданность…

      Последней вестью из Столицы был не указ, не закон и не распоряжение. Венценосный князь призывал возможных претендентов на Большой заказ, причем претендентам-разбойникам обещалось помилование, государственным служащим – отпуск, а странствующим героям – поощрительные подарки.

      Я перевернулся на другой бок. Благоухание «девушкиных глазок» переместилось за спину.

      …Сколько на этом лугу цикад. Едва научившись ходить, я однажды три вечера убил на то, чтобы увидеть хоть одну… Увидел. Испугался.

      Это уже потом у меня был муравейник в огромной круглой банке, и три цикады жили в специально отведенной комнате и пели в моем присутствии, не стесняясь…

      Мерно стучал дождь. Одеяло намокало медленно, но неотвратимо; цикады замолчали, муравьи ушли в норы, скоро одеяло придавит меня, как сырая земля…

      Я дернулся и сел.

      Какой дождь, когда небо оклеено звездами, как храмовый купол золотыми бляхами? Цикады…

      Орут цикады. Неистово орут.

      Я огляделся.

      Ни костра, ни спутников, ни телеги. Звезды, еле ощутимый ветер, запах «девичьих глазок».

      Рука сама кинулась искать меч. Напрасно – оружия не было, не было и пояса, одежды тоже не было, я стоял среди темноты нагой, и кожа под рукой покрылась мурашками, стала как терка.

      Спокойно.

      В подобной ситуации главное – не впасть в панику. Бывали, видели, знаем…

      Что знаем-то?!

      Тишина, беспорядочно простроченная цикадами. Вдох-выдох. Взгляд на небо.

      Меня могли усыпить, обезоружить, утащить и раздеть. Это возможно – хотя и крайне маловероятно; а вот поменять созвездия местами не под силу, наверное, даже Глиняному Шакалу!

      Интуитивно, безо всякой мысли, я пробормотал под нос коротенькую молитву-оглядку. Губы плохо слушались – но я выговорил текст до конца, и… ничего не произошло.

      Вдох-выдох.

      Значит, я сплю.

      Я под заклятием «многих пробуждений». Когда сны сидят друг в друге, отражаются, как зеркало в зеркале, и, просыпаясь, человек оказывается в тенетах нового сна и вновь не может проснуться.

      Я лег обратно на рогожу. Она была холодная и сырая. Я ощущал ее совершенно реально, не как во сне, а…

      Вдох-выдох.

      Спасение