Что может быть лучше? (сборник). Михаил Армалинский

бока? – во весь голос вопрошали напротив.

      – Слева направо Славу нам надо! – кричал ряд напротив меня с чудесным голосом Лили.

      Я освобождал руки и бежал в ряд напротив, стараясь разорвать цепь. Я устремлялся в центр, где стояла Лиля. Мне удавалось разорвать сцепление рук, и поэтому я имел право взять к нам в ряд либо Лилю, либо стоявшего рядом с ней. Конечно же я выбирал Лилю и вёл её в нашу команду, как самый дорогой трофей. Она вставала рядом со мной, и мы крепко брались за руки. И это было счастьем.

      Выигрывал тот ряд, который мог таким способом пополниться всеми, кроме одного последнего, из противоположного ряда.

      Но нам никогда не удавалось доиграть до конца, так как заседание жюри кончалось, и нас приглашали обратно в школу. Там нам объявляли оценки, которые содержали плюсы и минусы. Просто пятёрка была недостаточна для тщеславия музыкальных исполнителей. Лиля всегда получала пять с плюсом.

      Так мы регулярно встречались из года в год, и всегда она в какой-то момент игры выкликивала меня, и я бежал разорвать именно её звено. А когда я кричал, то я звал Лилю, и она бежала именно туда, где стоял я.

      С каждым годом Лиля становилась всё красивее, у неё выросла высокая грудь и раздались бёдра. И с каждым годом мне это нравилось всё больше и больше.

      Наконец Римма Львовна разрешила мне разобрать «Вальс» Хренникова. Для того чтобы достать ноты, которых в магазине не было, мне пришлось поехать в музыкальную библиотеку и самому копировать пять страниц, накладывая кальку с проведёнными карандашными линями, на которые я переводил ноты. Потом эту кальку я наклеил на листы бумаги, чтобы она не просвечивала. Это было в те времена, когда копировальные машины существовали только в КГБ.

      По этой самодельной копии я разучивал свою музыкальную мечту. К тому времени Лиля уже закончила школу, и Римма Львовна как-то сказала мне, что Лиля вышла замуж.

      Всякий раз, когда я слышал или играл этот вальс, я думал о Лиле. Думал я о ней и в другие времена, когда делал свои первые поползновения на девочек.

      Однажды, когда я пришёл на очередной урок, уже заучив наизусть «Вальс» Хренникова, и открыл дверь в класс, бывший туалет с тем же невыветриваемым запахом, я увидел Лилю, разговаривающую с Риммой Львовной.

      – Здравствуй, Слава! – обрадовалась мне Лиля. – Какой ты стал большой.

      – Привет, – сказал я, – ты тоже.

      Лиля и Римма Львовна рассмеялись.

      – А я вот соскучилась, пришла посмотреть, как вы живёте, – сказала Лиля, глядя то на меня, то на Римму Львовну. – Можно мне послушать, как Слава играет?

      – Конечно, голубчик, конечно. Мы с тобой уже поговорили, сиди, слушай, что он играть будет.

      И я заиграл «Вальс» Хренникова. Когда я закончил, Лиля захлопала в ладоши:

      – Молодец, хорошо сыграл, с душой! Как я люблю этот вальс! – воскликнула Лиля.

      – И я люблю, – сказал я, вкладывая в это слово смысл, выходящий далеко за музыкальные пределы.

      Когда урок закончился и я стал собираться уходить, Лиля встала и сказала Римме