Успеть за Правдой. Максим Резниченко

уставшие лица. Последним дольше всех держится оно, с ярко-голубыми газами. Они смотрят на меня остановившимся взглядом и стекленеют… А я так и не убрал с ее лица упрямый светлый локон…

      Стоп! Стоп! Стоп!

      Что за…?!

      Картинка перед глазами неподвижно замерла, будто неведомый оператор нажал на «паузу». Голубь, пролетающий сейчас как раз мимо окна, замер в воздухе, завис в нем, не шевелясь. Не знаю, чему я больше удивился: тому, что снова оказался в мертвом городе и мне снова приходится переживать все тогдашние эмоции и ощущения, или же тому, что с такой охотой мне повинуется этот сон. Или это не просто сновидение? Может быть, мое сознание, уже немного отдохнув, таким вот неожиданным способом обрабатывает информацию?

      – Во-первых, – сказал я сам себе, – никто не погиб.

      Более чем странно пытаться убедить себя в том, что знаю, но во что еще не верится в силу переживаемых сейчас эмоций.

      – Во-вторых, все это уже было… И все мои друзья живы, – продолжил твердить я.

      Усталость, тоска, скорбь и безысходность, овладевшие моей душой, неуверенно заколебались, и вот они уже отступили под натиском совсем свежих воспоминаний. Самое яркое из них – телефонный разговор с Соней. Спустя минуту я был уже практически спокоен. Встал со стула и, выглянув в окно, стал рассматривать зеленый парк внизу, искрящуюся в солнечных лучах поверхность спокойного озера, дома вдалеке. Нога больше не болела, да и вообще я чувствовал себя прекрасно: ни капли усталости, ни грамма печали. Отошел от окна и выглянул в коридор. Не далее, чем в десятке метров, застыл Клаус с поднятой в шаге ногой. Признаться, я впервые оказался в ситуации, когда могу заново пережить свои воспоминания, имея над ними полный контроль. Как интересно. Но сейчас не было времени на исследования, изыскания и эксперименты.

      Повинуясь моей воле, мир вокруг ожил, наполнившись звуками, запахами. Перед газами что-то будто мелькнуло, когда я отпустил время. Безмолвная доселе тишина взорвалась десятками звуков, доносящихся через открытое окно. Клаус в коридоре ожил и зашагал. Не обратив на меня ни малейшего внимания, он прошел мимо и уселся на свободный стул у окна. Я не сразу понял, что произошло: на соседнем с Клаусом стуле, вытянув ноги, сидел человек, про которого можно сказать только одно – он смертельно устал. Если бы я не знал, что у него темные волосы, можно было бы подумать, что он седой, но то пыль укрыла его коротко стриженые волосы. Карие глаза, а я знаю, что они карие, были полуприкрыты, а в уголках губ спряталась вселенская печаль и тоска. Мне видны разводы на его грязном лице – это следы пота. Его одежда была невероятно грязна, а высокие ботинки облеплены уже высохшей грязью. Разумом я понимал, что это я сижу на том стуле, но поверить и принять подобное оказалось неожиданно сложно.

      – Тебе нравится? – негромко обронил Клаус, кивнув на окно.

      Тот я устало вздохнул, но спросил:

      – Что это за место?

      Его собеседник не спешил