С русскими не играют. Отто фон Бисмарк

военный уполномоченный при русском дворе по приказу русского императора предъявлял нам, в бескомпромиссном стиле телеграммы, содержащие политический вопрос большой важности, к тому же во время моего отсутствия в Берлине. Я никак не мог добиться изменения старого, крайне неудобного для меня обычая, по которому наши военные уполномоченные в Петербурге посылали свои донесения не как все прочие, через ведомство иностранных дел, а докладывали собственноручным письмом непосредственно его величеству. Этот обычай возник из-за того, что Фридрих-Вильгельм III создал первому военному атташе в Петербурге, бывшему коменданту Кольберга [47] Лукаду, особо близкие отношения с русским императором. Конечно, военный атташе сообщал в таких письмах обо всем, что русский император в обычный откровенности придворной жизни говорил ему о политике, а это нередко было гораздо больше того, что Горчаков говорил нашему послу.

      «Pruski Fligel-adjutant», как его называли при дворе, императора видел почти каждый день, гораздо чаще, чем Горчаков. Государь имел с ним беседы не только о военных делах, и поручения для передачи нашему монарху не ограничивались вопросами семейного характера. Центр тяжести дипломатических переговоров между обоими кабинетами находился, как во времена Рауха и Мюнстера, в большей степени в донесениях военного уполномоченного, а не официально аккредитованных посланников. Но так как император Вильгельм никогда не забывал знакомить меня, хоть и часто с опозданием, со своей перепиской с военным уполномоченным в Петербурге и никогда не принимал политических решений без обсуждения в официальной инстанции, то неудобства этих прямых сношений ограничивались запозданием информации и уведомлений, заключавшихся в этих личных докладах. Таким образом, когда император Александр, без сомнения, по совету князя Горчакова, воспользовался господином Вердером в качестве посредника, чтобы адресовать нам столь важный вопрос, то это выходило за пределы существовавшего обычая в деловых сношениях. Горчаков старался тогда доказать своему императору, что моя верность ему и мои симпатии к России неискренни или же только «платоничны», – он хотел поколебать его доверие ко мне, что ему и удалось со временем. Сначала, прежде чем ответить по существу на запрос Вердера, я попытался уклониться от ответа, сославшись на невозможность без высочайшего уполномочия решить подобный вопрос. На повторные настояния я рекомендовал обратиться с этим вопросом официальным, но надежным путем к ведомству иностранных дел через русского посла в Берлине. Однако многократные запросы, которые я получал по телеграфу через Вердера, перекрыли мне путь к уклончивым ответам. Я просил его величество телеграфно вызвать в императорскую резиденцию господина Вердера, которого в Ливадии дипломатически использовали в своих целях и который не умел дать отпор, и запретить ему принимать политические поручения, потому как это дело должно идти через русскую, а не через германскую дипломатическую службу. Император не согласился с моей просьбой,

47

Кольберг – город в прусской провинции Померании, близ берега Балтийского моря; до 1873 г. – крепость.