Нескучная книжица про… (сборник). Юлия Бекенская

разница, с каким цветом кожи реветь по ночам: золотисто-бронзовым, как обещает реклама солярия, или серо-зеленым, как бесстрастно констатирует зеркало?

      – На фиг он тебе сдался, ты сама справишься и будешь счастлива, – убеждала сестра.

      Явно свои задачи решала.

      Наталья давно заметила, что чаще всего «не нужны нам никакие слюнявые мамонты» кричат барышни с незадавшейся личной жизнью. И кто виноват – гадкая вторая половина человечества (все как на подбор, сволочи, бабники, мужланы и тупицы), или женская косолапость этих барышень – вопрос открытый.

      С сестрой можно, конечно, сладостно перемыть кости мужикам вообще и конкретному Генке в частности. Но изредка. Чтобы перековать обычную замужнюю женщину в предводительницу банды феминисток, требуется нечто большее, чем регулярное повторение мантры «я сама!»

      – К гадалке надо пойти, его приворожили, – твердила соседка.

      Угу, к Бабе Яге в ступе тоже неплохо, мрачно кивала Наташка. А что, связку сушеных жаб разлучнице в грызло, и раскаявшийся милый вновь падает в твои объятия. Только вот в дефиците нынче Бабки Ёжки – переквалифицировались в налоговых инспекторов…

      Вырулила на кольцевую. Фонари на обочине замигали быстрее. Разогналась до бешеной скорости, аж 30 километров в час. По радио сулили дожди. Август.

      Лето кончается.

      Тяжко, конечно, было – она привыкла жить семейными делами, а тут они сократились ровно на треть: осталась вдвоем с сыном Андрюхой. Обормот пубертатный, как он изводил ее прежде! Оттачивал подростковое хамство на матери. А тут – изменилось все в одночасье. Повзрослел будто вдруг, сказал:

      – Мама, зачем он нам? У тебя есть я.

      Не простил отца. Вычеркнул.

      Сын отрезал, а Генку мотало – привык быть хорошим и здесь и там. Не мог просто так их оставить.

      Приезжал, интересовался делами в школе, деньги приносил… не хотел понимать – уходя, уходи.

      Отставив ее в слезах, через время появлялся снова.

      Они возвращались с Андрюшкой домой и обнаруживали холодильник, под завязку набитый продуктами. Теми, что они любят.

      Он пытался ухаживать за ними и одновременно жить там. Жил на две семьи.

      – Зачем?! – орала Наташка беззвучно, – что за радость резать этот хвост по частям? Почему нельзя уйти совсем?

      Только она успокаивалась – история повторялась. Так и длился все месяцы этот странный тяни-толкай.

      И до сих пор не кончается.

      Развестись официально не успели. Генка приходил, недоумевая: я же помочь. Вы же мои родные, как тут без меня?

      В один из визитов не выдержал сын. Отодвинул ревущую мать, сказал:

      – Пап. Шел бы ты отсюда. К себе домой, – и за дверь выставил.

      Успокаивал Наташу, потом произнес:

      – Мам, одевайся. Пойдем гулять.

      Не слушая возражений, за руку взял и повел в аптеку.

      Строгая фармацевт смотрела на сына поверх очков:

      – Зачем