Имитация. Падение «Купидона». Алекс Д

мы въезжали на подземную стоянку. Я рассчитывала, что мы вместе пообедаем и серьезно поговорим, но наспех приняв душ и переодевшись, Джером сразу уехал в офис, оставив на моей щеке торопливый поцелуй. А через два часа курьер доставил посылку с острова Тенерифе. Мои руки дрожали, пока я открывала пластиковый короб среднего размера. Внутри оказались некоторые личные вещи отца, брата и мои. Семейные фотографии, книги, часы, записные книжки и прочие мелочи, ставшие когда-то по-своему дороги каждому из нас, навевающие воспоминания о совместных моментах, которым никогда не суждено повториться.

      Я проплакала до самого вечера, забыла про ужин, пустой холодильник, как в пучину погрузившись в горе. У меня не было времени для скорби, удары сыпались один за другим. Но сейчас, вернувшись из рая, я вспомнила…, что совсем недавно прошла через ад и каким-то чудом выжила, но совершенно не знала, что готовит мне туманное будущее.

      Сердце разрывалось от боли яростной и раздирающей. Я словно только сейчас осознала, что никогда больше не увижу усталую улыбку отца и печальные задумчивые глаза брата. Несмотря на то, что шрамы остались только на моем теле, именно душа Гектора так и не нашла исцеления.

      Трагедии не проходят бесследно, задевая нас своим опаленным крылом, и еще долго осыпаются пеплом в застывших сердцах, смертельно раненых горечью утраты. Многие учатся смирению, другие находят утешение в новых событиях и людях, а третьи выгорают изнутри полностью, лишаясь самого главного – желания жить. Гектор не хотел, не сражался, не пытался обрести цель, а если старался справиться с бесконечной депрессией и наркоманией, то только ради нас с отцом.

      Джером вернулся ночью. Я уже была в постели, зареванная до красных глаз и опухших век. Было слышно, как он нервно меряет гостиную твердыми шагами, чувствовался запах сигаретного дыма, просачивающегося в щель под дверью. Джером нашел посылку и, возможно, сейчас испытывал то же самое, что я на протяжении долгих часов. Я не хотела мешать ему, потому что знала – некоторые вещи необходимо совершать в одиночестве. И мне было больно вдвойне за себя, за Джерома, за всех нас, пострадавших по чьей-то жестокой прихоти.

      Чуть позже он стремительно вошел в спальню с нечитаемым выражением в синих бушующих глазах. Я сжалась под его пристальным взглядом, впечатываясь спиной к изголовью и натягивая до груди одеяло. Взгляд Джерома смягчился, и он осторожно присел на край кровати. Какое-то время колебался, не решаясь начать, и я терпеливо ждала.

      – У меня есть две новости, и не уверен, что какая-то из них покажется тебе хорошей. Первая: мы переезжаем в Чикаго. У нас неделя на сбор вещей и выбор подходящего жилья. Вторая – завтра Квентин Моро устраивает торжественный прием по поводу нашей свадьбы. В своём доме. Это своего рода сюрприз, поэтому он сообщил мне только сегодня, – наконец, произносит он, сдергивая галстук. Резко встаёт, подходит к креслу в углу спальни. Порывисто, даже агрессивно снимает пиджак, неаккуратно бросая его вслед за галстуком.

      – Моро,