Пепел Асгарда. Ник Перумов

перешла на неслышную подмастерьям мыслеречь. – Кто знает, насколько широк был заговор Игнациуса? Что, если он орудовал не один? Что, если у него остались последователи? Или ты запамятовал, о чём мы толковали с тобой и Ракотом?[7]

      – Не запамятовал, и кой-чего мы с Хагеном там учинили, – так же неслышно для гномов ответил Познавший. – Но всё равно, разве это сейчас главное? Источники. Тёмная пуповина. Исчезнувший Мимир. Затаившийся Спаситель. Отбитое нападение на Хьёрвард…

      – Всё верно, дорогой мой. И нельзя забывать эту Гулльвейг с Ночными Всадницами. Но, если в Долине Магов затаилась измена… Уже изменил Игнациус. Могут изменить и другие. Даже те, от кого ты того никогда бы не ожидал, как не ожидал и от этого двуличного архимага.

      Хедин остро взглянул прямо в лицо волшебнице.

      – Да. Изменить может каждый.

      Последние слова он произнёс вслух.

      Глава III

      Храм Познавшего Тьму

      – За что люблю альвов, так за их непревзойдённое самомнение. – Старый Хрофт и Райна неспешно ехали рядом от идеально замощённой дороги, приближаясь к указанному Оружейницей постоялому двору. Ждать им предстояло не менее семи дней – куда меньше, что нужно подгорному мастеру, чтобы выковать хороший клинок, и куда больше, чем требуется простому кузнецу, чтобы сработать кое-как грубое подобие меча. – Айвли поможет нам, хочет она того или нет, поможет, потому что это… гм… совпадает с её планами.

      – Какими же, отец? – Валькирия ехала, не отпуская рукояти меча, хотя здесь, у границ Альвланда, им едва ли что-то могло угрожать.

      – Неведомо, – О́дин уклонился от прямого ответа. – Да нам это и не важно. Я знал, что какие-то планы наша Оружейница точно вынашивает. Это у альвов в крови. Вечное состязание с Перворождёнными. Из штанов выпрыгнем, но вставим эльфам шпильку. Не сомневаюсь, что Айвли имела в виду что-то подобное.

      Райна почтительно кивнула, но в душе валькирии уже прочно обосновались сомнения. Отец был сам не свой. Говорил совершенно не так, совершенно не так смотрел, стоял, держался. Прежний О́дин, Древний Бог, её родитель, которого она успела узнать вновь за время их странствий по Хьёрварду, – исчез, сгинул бесследно. И на его месте появился… пожалуй, больше всего он напоминал мессира Архимага, достопочтеннейшего и многоучёнейшего Игнациуса Коппера. Уж кого-кого, а сего мессира Райна знала более чем хорошо. И за время долгой службы в Долине Магов, и за время странствий с кирией Кларой.

      И это было… тревожно. Тяжело и неприятно.

      – Отец, я… не помню тебя таким. – Валькирия не стала прятать чувства. – Я слишком долго была одна, чтобы потерять тебя вновь, увидеть на твоём месте… хитреца.

      – Узнаю мою младшую, мою Рандгрид. – Улыбка Отца Дружин получилась невесёлой. – Слова её прямы, словно копьё. Нет, дочка, я не сделался подобным Локи. Хотя, право же, его хитрость выручала нас порой лучше, чем молот Тора.

      – Молю тебя,

7

См. роман «Память Пламени», с. 33–34.