Ничей современник. Четыре круга Достоевского.. Игорь Волгин

принадлежат подписчикам «Дневника».

      Нет оснований полагать, что в 1881 г. состав подписчиков претерпел сколь-нибудь значительные изменения по сравнению с 1876–1877 гг. Очевидно, новые подписчики «Дневника» рекрутировались из тех же слоёв. Поэтому мы сочли возможным выйти за принятые нами хронологические рамки и проанализировать данные 1881 г.[117] Они распределяются следующим образом:

      Цифры эти имеют, разумеется, относительную ценность, ибо они неполны. Но думается, что в общем тенденция отражена верно и массовый статистический подсчёт (если бы мы располагали необходимыми данными) дал бы те же пропорции.

      Книга содержит 1249 листов (РГБ. Ф. 93. Разд. III. Картон 3. Ед. хр. 1).

      Конечно, далеко не все корреспонденты обозначали «своё имя и званье», лишь некоторые из них сообщали сведения подобного рода.

      Следует оговориться, что состав каждой из перечисленных категорий далеко не однороден: в число военных наряду с прапорщиком входит генерал-майор, к чиновникам принадлежит как инспектор городского училища, так и начальник Варшавской учебной дирекции, к лицам духовного звания относятся как приходской священник, так и епископ. Но если брать эти данные в их совокупности, нельзя не предположить, что основную массу подписчиков «Дневника» составляла мелкая и средняя интеллигенция – тот разнородный, разночинный, образованный и полуобразованный слой, который в 1870-х гг. являлся главным потребителем создаваемых в России духовных ценностей.

      Однако в числе подписчиков «Дневника писателя» можно встретить и лиц, принадлежавших к совсем иному социальному кругу. Это, если угодно, весьма знаменательное обстоятельство.

      Приведём полностью одно письмо, по своему тону и содержанию резко выделяющееся изо всей эпистолярии «Дневника»:

      Динабург 1/2 78

      Многоуважаемый Фёдор Михайлович!

      Я не получил ноябрьского «Дневника» и был бы очень благодарен, если бы Вы нашли возможность дослать его. Затем прибегаю к Вам за советом и указанием: какую газету или еженедельный журнальчик следует выписать в деревню для чтения в крестьянской семье так, чтобы было недорого, незапоздало, занимательно и дельно. В минувшем году выписывал «Мирское слово» 3-рублевого достоинства, так говорят, что не удовлетворяет. Хотим, говорят, знать, что делается на свете и в особенности за Дунаем, своевременно[118], да чтобы и читать была охота, а то всё как-то скучно.

      Не откажите также и указать на более подходящие книги для народного чтения, только не с подделкою под народный говор.

      Вполне полагаясь на Вашу доброту и снисходительность, с нетерпением буду ждать Вашего ответа на сём же

      Ваш истинно преданный и уважающий Вас крестьянин

В. Соловьёв[119].

      «Крестьянин» обозначает в данном случае не род занятий, а сословную принадлежность. В другом своём письме к Достоевскому Виктор Фокеевич Соловьёв несколько высокопарно именует себя «смотрителем топлива»[120].

117

Конечно, далеко не все корреспонденты обозначали «своё имя и званье», лишь некоторые из них сообщали сведения подобного рода.

118

Речь идёт о русско-турецкой войне 1877–1878 гг.

119

РГАЛИ. Ф. 212. Оп. 1. Ед. хр. 95.

120

Достоевский кратко пометил на конверте: «Кочегар. Французские слова» (ИРЛИ. Ф. 100. № 29858. CCXI6.11). В этом письме В. Ф. Соловьёв просит Достоевского давать перевод употребляемых в «Дневнике» французских слов и выражений, а также сообщить о состоянии здоровья Некрасова.