Любовь дерзкого мальчишки. Элизабет Вернер

мы тоже отложим свой отъезд, – сказала княгиня. – Но я должна буду отправить Ванду в Раковиц одну.

      – Ни в коем случае, – решительно заявил Вольдемар. – Я уже написал в Вилицу, что ты приедешь на будущей неделе и чтобы в замке были сделаны необходимые приготовления.

      – А ты?

      – Я приеду, как только буду свободен. Во всяком случае, до отъезда в университет я пробуду с вами несколько недель.

      – Еще один вопрос, – серьезно спросила княгиня. – Твоему бывшему опекуну известно это решение?

      – Нет. Я говорил только о своем пребывании в Вилице.

      – Значит, тебе придется отвечать перед ним за наше пребывание там?

      – Я беру это на себя, – коротко произнес Вольдемар. – Впрочем, я сообщил управляющему, чтобы он до моего приезда был всецело в твоем распоряжении; все твои приказания будут исполняться беспрекословно.

      – Значит, мы можем наверняка ожидать тебя? – спросила княгиня. – Что касается Льва…

      – Он все еще дуется на меня из-за нашей ссоры, – перебил ее Вольдемар. – Он очень демонстративно ушел к морю, чтобы не встречаться со мной.

      Княгиня нахмурилась. Лев получил приказание приветливо относиться к брату и тем не менее выказывал строптивость, которая теперь была вовсе некстати.

      – Лев очень вспыльчив и неблагоразумен, – ответила она. – Я позабочусь о том, чтобы он первый протянул тебе руку примирения.

      – Не надо, – холодно отклонил Вольдемар. – Лучше мы сами решим этот вопрос, не беспокойся!

      Они снова вошли в гостиную, где Ванда тем временем конфузила Фабиана. Княгиня выручила его и, желая подробно обсудить план занятий своего сына, увела доктора в свою комнату.

      – Бедный доктор, – сказала Ванда, глядя ему вслед. – Мне кажется, Вольдемар, что вы в данном случае полностью поменялись ролями. Вы не питаете никакого почтения к вашему учителю, тогда как он очень боится вас.

      Вольдемар не стал оспаривать это справедливое замечание, а только ответил:

      – Вы находите, что доктор Фабиан представляет собой такую личность, которая может внушить почтение?

      – Нет, но он, кажется, очень добродушен и терпелив…

      Молодой человек сделал презрительную гримасу.

      – Может быть, но это такие черты, которые я совершенно не умею ценить.

      – Вас надо тиранить, для того чтобы внушить почтение? – с лукавым взглядом спросила Ванда.

      Вольдемар придвинул кресло и опустился рядом с ней.

      – Это зависит от того, кто будет тиранить. В Альтенгофе я никому, даже дяде Витольду, не советовал бы пробовать, да и здесь допущу это только с одной стороны.

      – Не знаю, – ответила Ванда. – Я не хотела бы и пробовать.

      Вольдемар ничего не ответил; по-видимому, он был занят совершенно другими мыслями.

      – Разве третьего дня вы не нашли, что на Буковом полуострове было прекрасно? – вдруг спросил он.

      Девушка слегка покраснела, но ответила прежним шаловливым