Нежная и очень грешная, или Сколько волка ни люби. Ксения Зацепина

огромного букета красных роз сидит женщина, такая лет тридцати пяти, но выглядит моложе меня! У нее еще шаль темно-синяя, с александритами. Интересно, сколько ж она стоит… Наверно, больше, чем все мои зарплаты за два года, вместе взятые… Это и есть Маргарита Геннадьевна. Рыдает весь вечер. Прям смотреть больно, как убивается.

      – Зой, мне нужно отойти, – шепнула я и вопросительно посмотрела на собеседницу.

      – Там, – коротко ответила новая знакомая, кивнув на коридор в противоположном конце зала.

      Я незамедлительно пошла в указанном направлении. Говорят, уровень развития общества можно определить по отношению людей к старикам, инвалидам и туалетам. Если судить по заведению, где я сейчас нахожусь, общество России развито лучше некуда: такого гальюна я еще в жизни не видела! Мраморные полы, финские раковины, здоровенные зеркала во всю стену и милая музычка, которая не раздражает и не отвлекает от процесса, а, наоборот, настраивает на думы о вечном и прекрасном.

      Я вышла из кабинки и вздрогнула. Не думала, что здесь есть кто-то еще. Перед зеркалом стояла женщина, темненькая, очень симпатичная, если не сказать красивая. Она не торопясь подкрашивала губы, а я подошла к раковине и начала мыть руки, оказавшись рядом с незнакомкой. Она казалась удивительно спокойной. Наверное, спутница состоятельного мужчины, которой абсолютно все равно, что отмечается: поминки или свадьба.

      Женщина закончила с губами и перешла к прическе. Распустив длинные завитые черные локоны, незнакомка собрала их в конский хвост и, покрутившись перед зеркалом, покинула женскую комнату, изящно ступая на длинных шпильках. И почему я никак не могу научиться так же красиво ходить на каблуках? Да потому что для того, чтобы научиться на них передвигаться, не говоря уже о быстрой ходьбе, нужно хотя бы изредка их надевать. Пара туфель на высоком каблуке была использована мною лишь два раза: на свадьбе подруги и на экзамене по антропологии. И оба эти события я запомнила на всю жизнь именно потому, что это оказались не туфли, а настоящие «испанские сапоги». Женщины, которые по доброй воле ходят в такой обуви, заслуживают памятник при жизни. А дизайнеры, придумывающие подобную «одежду для ног», – виселицы. Или хотя бы пожизненного заключения.

      Я высушила руки и отправилась в зал. Часы показывали начало девятого. Я бочком, чтобы не слишком обращать на себя внимание, продвинулась в глубь зала. Так, вон ваза с бесчисленным количеством кроваво-красных роз, как и говорила Зоя, а неподалеку стул. Точнее, диванчик, на котором вырисовывается чей-то силуэт. Нужно подойти чуть-чуть поближе. Здесь нет столов с едой, наверно, чтобы родственницу усопшего сильно не беспокоили. Поэтому приблизиться к софе будет немного проблематично. Я медленно, но верно стала подходить к вазе с розами. Наконец-то я подошла достаточно близко, чтобы разглядеть ту, что восседала на диванчике. На секунду я просто замерла с открытым ртом. На софе в темно-синей шали сидела ужасно грустная Маргарита, женщина, с которой я столкнулась в туалете.

      Глава 5. Новоселье отменяется