Путь проклятых. Дмитрий Громов

невинного и одновременно неуловимо порочного эльфа… Эльфийку? Эльфицу? Нимфу? Нимфетку?… Не важно!

      Блики свечей, негромкая музыка, шепот из темноты – все это было романтично и пошло, но сейчас я не видел ничего, кроме Ее приближающегося лица и этих огромных зеленых глаз, в которых отражалась, казалось вся комната – вся, кроме меня!

      – Тебя можно пригласить на танец?

      Малахитовый бархат, переливы золотых блесток – таким был для меня Ее голос.

      Я не удержался, взглянул на Нее изнутри.

      Серебристые сполохи – и за ними трепещет, бьется, складывая и раскрывая крылья, пурпурный мотылек.

      Я смотрел, смотрел – и не мог оторваться, уже не обращая внимания ни на кого и ни на что вокруг.

      – Конечно! – с опозданием улыбнулся я – и с трудом убрал клыки. Между прочим, Она первая в этой компании сразу назвала меня на «ты».

      – Ты не знаешь, что это за песня? Мне она так нравится… – упругий стан под рукой, я прижимаю Ее к себе, и Она поддается, игриво улыбнувшись.

      – «Metallica». «Nothing Else Matters», – не упускаю я случая блеснуть эрудицией. Тем более, что эта песня – одна и из моих любимых, в черно-багровых тонах.

      – Trust I seek and I find in you

      Every day for us something new

      Open mind for a different view

      And nothing else matters, —

      цитирую я куплет, кажется, довольно удачно подпевая вокалисту.

      – А о чем это? – зачарованно распахнутые изумруды с золотыми искорками в глубине. – А то я на слух плохо понимаю.

      – Доверия ищу я – и нахожу в тебе;

      Новое для нас есть в каждом дне.

      Раскройся, взгляни на мир

      Сквозь призму иного зрения —

      И больше ничто тогда

      Уже не имеет значения!

      And nothing else matters…

      Коряво и не совсем дословно, но по духу звучит именно так.

      – And nothing else matters… – задумчиво повторяет Она. – А почему ты не отбрасываешь тени? И в зеркале не отражаешься?

      Она первая обратила не это внимание! Первая за двадцать с лишним лет моей «посмертной» жизни!

      – Потому что я – вампир, – просто отвечаю я.

* * *

      Этого нельзя было говорить, и нельзя было потом провожать Ее домой – но для меня уже не существовало «нельзя»! Я влюбился. Влюбился, как мальчишка, как последний дурак; я понимал, что выгляжу полным идиотом, что я не только выгляжу – я и есть полный идиот, я делаю то, чего делать нельзя – но я уже не мог совладать с собой!

      Оказывается, с вампирами такое тоже случается…

      Тогда Она поспешила поскорее удрать со мной, неумело соврав, что Ей уже пора домой, но одна идти Она боится, так что не мог бы я Ее проводить?

      – Одна – боишься, а вдвоем с вампиром – нет? – усмехнулся я, продемонстрировав на этот раз свои клыки.

      Я все еще пытался удержать Ее и себя – отпугнуть, оттолкнуть… В глубине души (кстати, а есть ли у меня душа? впрочем, не важно…) – в глубине души я понимал, что добром это не кончится – ни для Нее, ни для меня.

      – С тобой – нет! – улыбнулась в ответ Она. – Ты ведь меня не укусишь?

      – Кусают собаки, – проворчал я. –