Седьмой ключ. Элеонора Прокофьевна

      Пока я была ребёнком, я не отличалась от других: как и все дети, любила играть и делать все те милые глупости, недоступные взрослым. Так же, как всех, меня уговаривали есть, слушаться, но в отличие от остальных детей, меня не заставляли спать. Я сама ждала этого с нетерпением, ведь это было моё время, моя сказка. Свои сны я зарисовывала и показывала взрослым. Взрослые, конечно же, не особо верили в то, что я им рассказывала, ссылаясь на мою фантазию, но, увидев мои рисунки, пророчили мне гениальное будущее. К тому времени, как я пошла в школу, гением меня уже никто не называл, поскольку от учёбы я не получала никакого удовольствия и относилась к ней скорее как к обязанности, а вот любовь к рисованию не прошла. У меня были разрисованы все школьные тетради и книги, к тому же, горы альбомов просто кричали о моей страсти. К сожалению, детство моё кончилось очень быстро, и причиной тому был скорый развод родителей, из-за которого мне пришлось переехать. Хотя мне было жаль покидать своих близких, которых я очень любила, и дом, который был для меня самым лучшим и красивым домом на свете, мы с мамой переехали жить к бабушке.

      Бабушка жила одна на окраине маленького городка прямо у края леса и была рада, что с ней будут жить «её любимые дети», как она нас называла. Мама была её единственным ребенком, а я – единственной внучкой, и она совершенно не огорчилась из-за развода моих родителей. Но и это не продлилось долго. В городке, в которым мы жили, конечно же, была своя школа и магазины, но не было работы, которая подходила бы моей маме: она была журналистом и отдавалась своей профессии полностью. Как следовало ожидать, мама – человек, вокруг которого кружилась моя вселенная, уехала в большой город на поиски хорошего будущего для нас.

      В ночь её отъезда мне впервые ничего не снилось. И после этой ночи я перестала видеть сны. Потом я перестала рисовать. Вскоре меня положили в больницу с непонятным диагнозом. Мама в это время наконец нашла хорошую работу и была отправлена на какой-то остров, чтобы взять интервью у одного влиятельного человека. Обо мне ей не было известно – бабушка не хотела её расстраивать. В итоге, бабушка забрала меня домой и начала лечить самостоятельно. Тогда я и узнала, почему к ней так часто ходили люди, и куда она пропадала ночами. Моя бабушка была ведуньей, или попросту ведьмой, и к ней обращались, когда надо было кого-то вылечить или даже спасти. И она меня вылечила травами да словами. Я стала поправляться, есть, подолгу гулять возле леса и даже однажды начала вновь рисовать всё подряд: деревья, птиц, но только не свои сны – они так и не приходили ко мне, и хоть я по-прежнему засыпала с какой-нибудь маминой вещью для того, чтобы чувствовать её запах, мне ничего не снилось. Так прошел год, мама приезжала на выходные, одаривала меня подарками и сладостями, а я тайком меняла вещи, чтобы оставить себе на неделю её запах, и она опять уезжала. И хотя прошло не мало времени, мне было больно отпускать её обратно и когда она уезжала, я пряталась в лесу и плакала, пока меня не находила бабушка и не забирала домой. Но за этот год я многому научилась из того что знала и умела бабушка, ведь, как она говорила, это передаётся через поколение. Маму она даже не пыталась научить – в ней не было дара.

      За этот год бабушка научила меня азам своего мастерства, и каждый день, после обычных уроков, я проходила бабушкину школу. Я стала очень хорошо разбираться в травах и в их применении, предсказывать погоду и предчувствовать некоторые события. А однажды мне даже удалось увидеть бабушкиного домового – он гремел среди ночи, искал конфеты, что мы с бабушкой ему оставляли, и я его, наконец, увидела. Наутро я всё рассказала бабушке, и она сказала мне, что теперь я по праву могу называться ведьмой, ведь от меня не прячется домовой, но пока об этом должны знать только мы с ней. А потом случилось нечто – мама приехала с незнакомым мужчиной. Тем утром я проснулась чувством какой-то радости, а потом я увидела их. Они приехали на красивом автомобиле, и когда мама хотела выйти, он протянул руки и помог ей. Она была по сравнению с ним такой маленькой и хрупкой, и именно в тот миг я поняла, что он никогда не позволит себе её обидеть. Всё это мы с бабушкой наблюдали возле ворот с открытыми от удивления ртами, а потом я не выдержала и побежала им навстречу. Войдя в дом, мама представила нам своего будущего мужа. Его звали Андрей Дмитриевич, но он попросил нас называть его просто Андреем. Как потом оказалось, он был именно тем влиятельным человеком, у которого мама брала интервью на острове. Там они и познакомились, а потом полюбили друг друга и теперь решили пожениться. Через два дня мы втроём уехали жить к Андрею, и хотя мама упрашивала бабушку поехать с нами, она сказала, что её место здесь, а меня она будет ждать каждое лето. Правда, на свадьбу она всё-таки приехала и подарила маме амулет, про который они шептались очень долго, а мама при этом хихикала и целовала бабушку. Потом она уехала, а я стала осваиваться с новой для меня жизнью.

      – Ты готова?

      – Уже давно. Скажи Андрею, что я сейчас спущусь, вот только найду свои серьги, нигде их не вижу.

      – Ну, тебе можно, ты из-за живота их просто не замечаешь.– И в меня полетела, кажется, мамина шляпка.

      Мне уже семнадцать, но я та же девочка что была раньше. Да и внешне я совсем не кажусь такой уж взрослой: «немодельного» роста, с копной