Я вас лублу!. Дина Рубина

что сочинению Мары Друк нашлось применение, в точности соответствующее тому, что родилось в моем раздраженном воображении, поразило меня необычайно. Я увидела в этом руку Божественного провидения и с сожалением подумала, что уж если этому суждено было свершиться, то лучше бы в свое время Яше заключить со мной то пари, насчет арии Фигаро, потому как у меня рука все-таки куда легче Бромбардтовой.

      – Соберите Мару! – строго приказал Христианский, поднимаясь и отряхивая колени. – Вы с ума сошли, немедленно соберите Мару, она внесла задаток!

      Катька, агрессивная, как разносчица кружек в пивном баре, пошла грудью на публику, приговаривая: «Очистить помещение! Давай, давай, вали, тут не цирк…»

      Пушман подал Христианскому кипу, тот отряхнул ее, надел и вновь уселся за брошюру о значении шабата.

      Когда наконец заказчик ушел и все мы остались в своем интимном кругу, когда было вынесено все, что можно и должно было вынести, и загружено в «танк», Христианский проговорил, томно тронув кобуру под сердцем:

      – Считайте, этому типу сегодня повезло. Я мог его изувечить. Просто жаль старика.

      После чего он обернулся ко мне и добавил:

      – А вы, радость моя, можете снять противогаз. Как в том анекдоте. – Хозяйским глазом окинув помещение, он сказал: – Ну… Кажется, все… Пушман, конгрессмен вы мой, сколько чашек вы раскокали, трудясь?

      – Ерунда, нисколько, – встрепенулся Фима, – три.

      – Хорошо, Бромбардт оплатит…

      В эту минуту открылась дверь и перед нами, уже измученными событиями дня, появился рассыльный с двумя увесистыми пачками отправленных Фимой по адресам бандеролей.

      Христианский застонал и схватился за голову. Фима смутился и пробормотал:

      – Странно, неужели я перепутал адреса?

      – Распишитесь кто-нибудь, – плачущим голосом попросил Яша. – Пушман, когда-нибудь я пристрелю вас, идиотина!

      С улицы поднялась Ляля, доложить, что все погружено, стулья привязаны сверху и можно ехать в мозговой центр фирмы на Бен-Иегуду.

      Мы спустились на улицу, и тут выяснилось, что для меня в машине нет места, а главное – нет во мне никакой необходимости.

      – Можете идти домой, – разрешил Яша устало, уже сидя в машине рядом с Лялей, – рабочий день окончен. И ради бога, что вы обнимаете весь вечер этот чайник?

      – Ах да, – спохватилась я. – Вот, возьмите. – И попыталась всучить Христианскому чайник через окно.

      – Берите его себе, – сказал Христианский, – и дело с концом.

      – Но как же… Ведь это собственность Всемирного еврейского конгресса…

      – Берите, берите, – перебил меня Яша. – Не за то боролись. Еврейский конгресс не обеднеет. Кроме того, подозреваю, что Бромбардт не выплатит нам жалованья, а тем более вам, ведь я не подписал с вами договора. Считайте, что вы честно заработали этот жалкий чайник… Собственно – красная цена всей вашей деятельности…

      «Танк» взрыкнул, развернулся и медленно