Девушка в белом с огромной собакой. Андрей Саломатов

Ивана Павловича особый смысл. Это было прощание не просто с Игорем Лупцовым, но и с домом, в котором он прожил столько лет, и со всем, что, собственно, и составляло его существование.

      Наконец Лупцов ответил ему:

      – Ладно, Иван Павлович, я с тобой. Здесь сидеть нет никакого смысла. Авось доберемся. Ты подожди, я соберу кое-что.

      4

      Лупцов удивился, увидев на улице довольно много людей. Все они держались особняком, подозрительно поглядывали издалека друг на друга и передвигались не шагом, а какими-то замысловатыми перебежками.

      В ста метрах от дома соседи с первого этажа загружали узлы и чемоданы в багажник «жигулей». Лупцов поздоровался с ними, хотел было спросить, в какую сторону они поедут, а те, словно подозревая Лупцова в какой-нибудь пакости, лишь сильнее засуетились, кулаками забили последний узел в машину и быстро уехали.

      – Ну, небо! – задрав голову, в который раз удивился Иван Павлович. – Сроду такого не видал.

      В сторону Кольцевой по проспекту проследовала группа велосипедистов с рюкзаками. От них шарахнулся рыжий бородач в черном задрипанном пальто и с офицерским планшетом через плечо. Он бежал, пригнувшись и все время оборачиваясь, словно на передовой. Увидев Лупцова с Иваном Павловичем, бородач взял сильно вправо, огибая незнакомых людей, и Лупцов не отказал себе в удовольствии, пошутил:

      – Вон, вон, смотри, сзади…

      Бородатый испуганно обернулся, выругался, показал шутнику кулак и последовал дальше.

      – Дожили, – покачав головой, проговорил Лупцов. – Все с ума посходили. Потом выяснится, что ничего особенного не произошло, что запустили какую-нибудь ракету или физики чего-то перепутали, но будет поздно. Страна превратится в большой сумасшедший дом.

      – Уже превратилась, – откликнулся Иван Павлович.

      Они дошли до поворота и еще издалека услышали выстрелы, крики и звон разбиваемого стекла. Лупцов с Иваном Павловичем прибавили шагу и вскоре увидели, как толпа человек в тридцать вдребезги разнесла закрытые двери универсама и ворвалась внутрь. Два обескураженных милиционера, один без фуражки, с расцарапанной щекой, стояли перед развороченным входом и что-то друг другу доказывали.

      – Ну вот, народ в своем репертуаре, запасается продуктами, – мрачно пошутил Лупцов.

      – Да, не мешало бы, – ответил Иван Павлович. – Сейчас не запастись, завтра поздно будет, все растащат. Может, пойдем, Игорек, купим, пока есть?

      – Иван Павлович, – укоризненно протянул Лупцов, – у кого купим, у милиционеров? Или у этих мародеров?

      – Ну, так возьмем, – мучаясь от желания присоединиться к погромщикам, ответил Иван Павлович. Он с тоской проводил взглядом милиционеров, нырнувших в пробитую брешь, и добавил: – Вон и милиционеры полезли.

      – Пойдемте, пойдемте, Иван Павлович. – Лупцов взял его за руку и перевел на другую сторону улицы. – Воровство, оно в любое время воровство, даже в военное. Ну что вам две пачки геркулеса или пшена? А больше и положить некуда. Мараться за шестьдесят копеек.

      – Нет! –