Погром среди ясного неба. Наталья Александрова

и я увидела, что под халатом тип совершенно голый. Он ухватил три яблока, причем одно тут же надкусил.

      – Эй, ты чего? – возмутилась я. – Тебе, что ли, принесли?

      – Василиса, – раздался голос с кровати у окна, – оставь его, он не в себе.

      Тип с хрустом ел яблоко, радостно урча. Голова у него была замотана бинтом в виде шапочки, еще со школы я знала, что такая повязка называется «шапочка Гиппократа».

      Я подобрала оставшиеся яблоки и подошла к дяде Васе. Выглядел он не очень хорошо, что, учитывая здешние условия, неудивительно. И то сказать – привезли его в эту дежурную больницу по «Скорой», сюда свозят всех жертв аварий, а также бомжей, ушибленных в драках и так далее. Палата, однако, была не на двадцать человек, а на четверых, что уже хорошо. Две кровати по стенам у окна и две кровати у дверей. У окна, кроме дяди Васи, лежал еще старик с ногой на растяжке. Я обошла сложную конструкцию и присела на табуретку.

      – Ну, как вы?

      – А то не видишь, – ворчливо ответил дядя Вася, – курорт тут!

      Вот интересно, а я-то тут при чем? Ведь это не я его спихнула с балкона и не я уговорила его туда залезть… Но, разумеется, не стоит пострадавшему человеку напоминать о его ошибках, тем более если он мужчина. Эти никогда в своих ошибках не признаются и очень любят их перекладывать на других. Чтобы отвлечь дядю Васю от грустных мыслей, я стала разбирать сумку.

      – Вот смотрите, все как вы велели, – я выложила в тумбочку вещи, поменяла наволочку и повесила на спинку кровати полотенчико в веселеньких разноцветных мячиках.

      – Это все? – спросил дядя Вася, исследуя принесенное. – А брюки не принесла?

      – Какие брюки? – оторопела я.

      – От костюма тренировочного китайского! Тут такое выдали – в коридор выйти срамно! И бритву!

      – Так вы же их в списке не указали… – растерялась я.

      – А самой не догадаться? – огрызнулся дядя Вася. – Щетиной оброс, буду вон скоро как Егор Иваныч, – он кивнул на соседнюю кровать.

      Старик, лежавший там, повернул голову, и я увидела, какой он бородатый. Борода была окладистая, как говорят – лопатой, и совершенно белая. Волосы тоже были пышные и совершенно седые.

      – Ну, до Егора Ивановича вам еще расти и расти, – поддразнила я дядю Васю.

      – И то верно, – басом сказал старик, – ты, Василий, скажи дочке спасибо, что пришла.

      И вздохнул тяжело. Дядя Вася устыдился и перестал ворчать. Неловкое молчание нарушил тип в халате на голое тело.

      – Ай-ай-ай! – взвизгнул он и коршуном набросился на яркое полотенчико, потряс его, восхищенно рассматривая, и, прежде чем я успела выхватить, повязал себе на голову.

      – Ну, ты у меня получишь! – рассердилась я.

      – Ой, да не трогай ты его, он больной! – Дядя Вася здоровой рукой ухватил меня за локоть.

      – Вы все тут больные, – отмахнулась я, – а этот псих, что ли?

      – Псих не псих, а малость с придурью, – ответил за дядю Васю старик, – видно, от природы такой был, да еще болтается все время по улице и тащит