Когда оживают Страхи. Сергей Джевага

Настороженностью и холодной жестокостью, готовностью убивать.

      Странно… Отвлекся я вроде бы ненадолго, а количество неизвестных чуть ли не удвоилось. А те, что пришли первыми, здорово приблизились. Я чувствовал направленные на себя чужие взгляды из-за ближайших завалов, с галерей и лестниц, из-за колонн и строительных лесов.

      Глубоко вдохнув, я полностью раскрылся ощущениям, напряг и расслабил мышцы.

      Кажется, зря надеялся, что просто следят. Такое нельзя игнорировать.

      Переговоры в планы неизвестных тоже, видимо, не входили. Потому что спустя мгновение из тени сбоку кинулся первый. Я лишь уловил чужое намерение, а затем увидел смутное движение, услышал выдох и топот. Шагнул вправо, чуть присел и выбросил руку с клинком.

      Тяжелая туша чуть не сломала мне кости. Мышцы и суставы застонали от боли, ребра, не зажившие после боя с кукловодом, жалобно хрустнули, а из глаз брызнули искры и слезы. Но когда цветные круги перестали плясать перед взором, я увидел неизвестного. Высокий крепкий мужчина средних лет, коротко стриженный, с залысинами и трехдневной щетиной на мясистых щеках, со шрамами и сломанным когда-то носом. Одет как портовый работяга, в комбинезон-робу и потертую куртку, но слишком упитанный и мускулистый, слишком здоровый, слишком чистый для настоящего трудяги.

      Он хрипел, навалившись всем весом, в глазах плескался целый океан предсмертного испуга и изумления. Из раны на шее струей била горячая кровь. Стекала по кортику, по моим запястьям, жгла как кислота.

      Эмпатия не заменяет другие органы чувств, но при должном сосредоточении и навыке выводит восприятие мира на совершенно иной уровень. Тогда глаза становятся не нужны, и видишь почти в полной темноте. Тогда заранее можно рассчитать чужие намерения и телодвижения, действовать на опережение. Умело скрываться. Или драться так, что враги трижды пожалеют о совершенном нападении.

      Другое дело, что эмпатия не панацея, да и добиться подобного состояния можно лишь после долгих тренировок. Полагаться на нее полностью также глупо, есть и побочные эффекты. Но здесь и сейчас я использовал все доступные способности.

      Напавший выронил короткий кинжал, покачнулся и начал заваливаться навзничь. Я хотел отпустить его тело и позволить упасть. Но тут где-то сбоку и в некотором отдалении особенно ярко полыхнуло чужим яростным предвкушением и азартом. Рефлексы заставили схватить умирающего детину крепче и заслониться им как щитом.

      То, что ошибся, я уразумел спустя мгновение, когда вместо выстрела раздалось холодящее кровь «умпс-с-с-с» и красноватый сумрак пещеры разорвала блеклая голубоватая вспышка. Волосы встали дыбом, по одежде сыпанули яркие злые искры, а правое предплечье ожгло и пронзило резкой болью. Я охнул, выронил тело умирающего врага и отшатнулся, ослепленный и оглушенный. Но когда зрение вернулось, увидел его обожженный труп – жирно чадящий, наполовину обугленный, лишенный руки по локоть.

      Кровь не текла. Запеклась, превратилась в поджаренную