Сборник стихов. Быть. Том 4. Михаил Константинович Калдузов

то именно скрасит его счастье, несметно «обогатив, насытив» вплоть до отведенных лет, – в особенности кому воистину обязан его успех. Не ведал, покуда вечно лицезрел лишь сень счастья; посему и гнался за чем угодно, но не за тем, не эфемерным чувством свободы, дарующим вечное понимание; ибо круговорот одурманивающего (мысленного шторма от гонки за мнимым идеалом) не выпускал его за пределы суетного, житейского круга – к прозрению. Посему и жил в незнании от стремления в никуда, неведением поглощённый. Уповая в кого угодно, в т. ч. высшие формы, оправдывая своё несовершенство причиной врождённого или унаследованного изъяна… Но быть возможно причина в отсутствии стремления к стоящему?..

      Кому-то для полнейшего счастья вообще ничего не нужно, ибо на пути (состоянию просветления, осязанию своего предназначения, легкости, понимания…) само дарование выжить, оставшись в здравии и рассудке. Триумфальное зарождает жизнь самому благообразному счастью, что возможет предстать думе «о самом величественном» у человека. Но пока прежний мир с думой ему соответственной не разрушен, “величественное” всегда будет нести конкретный образ; ибо самое грандиозное совсем иное, и не имело формы, образа, конкретики. Ибо не эфемерно. Ибо вечно. Любую отраду можно разрушить, как и любой храм, вымощенный руками идущего.

      Человек верит лишь в то, что мог лицезреть воочию. Посему никогда не узрит величественного; посвятив сему неопределённое кол-во лет, чтобы впоследствии до конца жизни, пребывать в ослепительно-пленительном чувстве умиротворения от непрестанного присутствия триумфального в его жизни. Стремившись пронять, прочувствовать суть формы мною затрагиваемой останешься в крат с большим, чем тот извечно возбраняющий, веривший лишь своему ничему. Ибо ничего не от того, что он никто, а от того, что в нём пусто! Ведь это хорошо верить себе, да? В кого же ещё? Но в деле, уверен ли ты, о достопочтенный, возмутивший в себе, чего не стоило, что нынешний ты, – тот, которому стоило вовсе верить?..

      Велика была тяжба.

      Но итогом огневая

      Злато-вечная пора.

      Чья кутала, согревая,

      Жизни каждые сердца…

      4:0

      И однажды в свет, негласно,

      Днём ненастью неподвластным:

      Под эгидой птицы млечной

      Родилось дитё беспечно…

      Великих дел мастеровой

      Удел чьего не знать покой:

      Творец искусный естества,

      Зодчий чувства, ремесла.

      Он был из тех, кому всегда

      Судьба на диво улыбалась:

      Всё от того, что жизнь чужда

      Ему обыденна была…

      И что являлось как беда,

      С чьего волновалось

      Любое, живое, всегда, –

      Ему казалось, ерунда.

      За что убивалось,

      Сражалось в шторма, –

      Ему в стократ досталось,

      И боле полного пруда…

      4:1

      Но чтобы стать кем должен был

      Его «изгнали» из затишья,

      Чем дорожил и всяко чтил, –

      Всё потерял; судьбы пронял.[1]

      Жизнь в пепелище превратил;

      Всему апатию привил;

      Его[2] величие развил,

      Себя к нему уподобил.

      Двуличие – разлил;

      Безличие – разбил,

      И жаждой пущего учил:

      Чём истинно отличие

      От тех, кто в мир дарил

      Любви безгранное величие,

      И заурядно, кто твердил,

      Как возлюбить обличие,[3]

      Чьё сам и норовил

      Унизить на приличие.[4]

      4:2

      Его закон зажечь миллион

      Своих минуя похорон,

      Сквозь батальон взнести огонь,

      Могучий силы удалой…

      Войн укоротить,

      Любви возвысив рецидив, –

      Всех восхищать,

      О Высшем вещать.

      В жизнь не смотря достойных,

      Сквозь призму знойных

      Дней бывших своих,

      А ныне святых, –

      С-И-Я-Т-Ь.

      4:3

      Вам не узреть той чары главной,

      И той единства веры талой,

      Чья насущна, первозданна

      ИХ[5] питала постоянно.

      Вам не знать, но преуспеть

      Жизни истинной понять, –

      Вы никто, как предложны.

      Раз

1

И дабы обрести нерушимое, неколебимое, – ты должен отдать кратно более всё, и даже то, что не имел. В том числе свою любовь и веру.

2

Бога

3

Книжники не ведающие о доносимом…

4

Закон гласит, что лучший учитель в области затрагиваемой, – лишь ты сам. Ибо храм вечного в нутре глубинном под стать отворить лишь волей самоотверженного непомерного усилия тебе одному.

5

Дитя и Бога