Русалочка должна умереть. Соро Кет

евшая над ним, как белая медицинская лампа, смеялась.

      Лу-у-у-узер!

      Тетушка была в церкви, Джессика под торшером читала книгу. Она зябко съежилась, когда он вошел и обернулась. Ральф безошибочно уловил запах. Можно было придраться к тому, что она пила. Он запретил ей пить, – когда она была пьяная, то принималась болтать. А болтовня им всем тут вредила.

      Ральф открыл было рот, но что-то в нем вопротивилось. Он ей не муж, в конце концов. И не брат. Им всем тут плохо, не одному ему. И она – мать Верены… Девочку он любил.

      – Где Ви?

      – В своей комнате, – пробулькала Джессика.

      И натянув рукава пониже, склонила голову над лежавшей на бедре книгой.

      – Ви? – крикнул Ральф. – Пойдем прогуляемся, Цукерпу?

      Время было, конечно, позднее. Но Верена все равно не ложилась раньше одиннадцати, особенно в выходные. И Ральф подумал, что прогулка им обоим не повредит. Он даже самому себе не признался бы, что весь смысл прогулок – ощущать себя взрослым, сильным, способным от всего ее защитить. Ему, пожалуй, льстила беззаветная любовь этой девочки, штрассенбергской девочки; девочки, обещавшей превратиться в красавицу.

      Тетя то и дело жужжала ему на ухо, чтобы не увлекался. Шептала: «Она отвергнет тебя, едва подрастет и поймет, кто мы с тобой и кто они с Джесси». Ральф сам это понимал в глубине души и потому, ценил каждый миг.

      Понимал: так, как Ви его ни одна на свете девушка не полюбит.

      – Она заперлась, – пробулькала Джессика. – Оставь ее. Весь день на ушах ходила.

      Ральф весь напрягся. Присмотрелся, ощетинившись, словно волк. Джессика снова натянула рукав пониже. Ральф бросил сумку. Тяжело шагая на пятку, приблизился, наклонился, ухватив ее за руку. Половицы скрипнули, когда девушка дернулась, качнув и его.

      Но Ральф был сильнее, Ральф устоял. Он еще крепче ухватил Джессику за ладонь и задрал руку. Он ожидал увидеть следы шприца, но увидел лишь какую-то странную и круглую рану, похожую на солнечное затмение.

      – Она меня укусила, – сказала Джессика. – Ты доволен?!

      Желтый свет торшера на миг померк.

      Он знал, что Джессика распускает руки. Он говорил ей, чтобы она не смела. Он уж не раз и не два, заперев ее в ванне, зажимал ей рот и лупил по почкам. Джессика утихала на время, но вскоре принималась за старое. И грозилась уехать, увезти ребенка с собой.

      Ральф понимал, что если она так сделает, он ничего не сможет ей противопоставить. Только угрозы найти ее и убить. Он точно не знал, боится она, или ей идти некуда. Но каждый вечер они были дома.

      Обе.

      – Что ты с ней сделала?

      – Ничего!

      Он с силой тряхнул ее за спутанные волосы. Джессика слабо вскрикнула и сжалась. Книга упала на пол. Отбросив ее ногой, Ральф вихрем взлетел по лестнице. Забарабанил ладонью в дверь…