Оборотни. Валерий Семенович Вычуб

олет. Знал гадина, где граница расположена. Непременно знал.

      – Что мужики, соскучились по барину? Отвел вам глаза каналья сосед. Никакой он не сосед, а нечисть болотная. Сегодня же приглашу батюшку из Карбусели, пусть освятит избу сего безбожника. Вряд ли он рискнет вернуться, а если уж вернется, то пусть ведет себя тихо! Оброк на него наложу двойной!

      Народ воспринял мою речь с нескрываемым восторгом и бросился целовать барину ручку. Ох, и запахи. Узнаю тебя Русь, принимаю. И поспешу воспользоваться одеколоном.

      – Боренька. Мы вправду дома? Шепчет мне Полинка. Не понятно, рада она возвращению или о чем-то жалеет. Да, графиня, придется вам отвыкать от ванны и шампуней.

      – Скорей, поедем домой к бабушке. Она, наверное, испереживалась, сколько мы дней уже пропали…. А сколько нас не было?

      Мужики объяснили, что нас не было минут десять, пятнадцать. Пока они хлопали глазами, что барин вот был, и вот барина с барыней и нету. Пока хохотал и хлопал в ладоши зловредный трясинник. Пока, наконец, патриотично настроенные поселяне не взялись бить колотить злодея трясинника в десять кулаков. С учетом темпов девятнадцатого столетия как раз пятнадцать минут и прошло. Ну, может быть двадцать.

      Успокоенная Полина, засмеялась, потом заплакала и потащила меня к повозке.

      – Скорей уедем из этого места. Шептала мне на ходу. Все боюсь, что опять провалимся неведомо куда. А ты потеряешься, и я останусь одна одинешенька в том мире. Только вот книг жалко Боренька….

      Отдохнувшие лошадки бодро несли нас к дому. Там ждала нас бабушка, вкусный обед, милые будни дворянской усадьбы 1828 года. Ни тебе холеры, ни войны. А в будущем году посадим картошку.

      ………………………………………………………………………………….

      – И не узнала тебя Боренька. Съездил, с лица изменился. Что, так плохо всё там? Ну не молчи, не томи.

      – Ни плохо, ни хорошо бабушка. Обычная деревенька. Бедно живут люди, надо им помочь в обустройстве. Один там отыскался хулиган, наглец. Надо будет его продать на сторону, такой крестьянин нам не нужен. А в остальном, нормально съездили.

      – Странно изъясняетесь вы граф. Ну что это за слово такое “нормально”?!

      Бабушка уже успокоилась и взялась за свое привычное дело, учила меня правильному русскому языку. Права, во всём права. Наш русский и язык моей бабушки, два разных языка. Со своими достоинствами, и со своими недостатками. Кстати, подметил, что некоторые перлы, которыми я украшал свою речь, теперь, ничтоже сумняшеся, вставляет в разговор бойкая Дуняшка. Да что Дуняшка, бабушка пару раз обмолвилась. Потом плевалась и смеялась.

      А вот что она сказала, что я изменился. Ведь полгода дома не был, где только не ездил. Австралия как сон в голове, там сейчас, поди, как в романе Жюль Верна одни бандиты да дикие туземцы.

      Я смотрел на себя в зеркало, из рамы глядела та же безмятежная пышущая здоровьем физиономия. Полинка ушла к себе в комнату, побеседовать с горничной и верной наперсницей Дуняшей. Стыдно сказать, но Дуняшке я больше всего рад, скучал без неё там, в блаженных палестинах интернет века. Дуреха чего-то заподозрила, посмотрела на меня с удивлением.

      – Ой, чавой-то вы барин, какой-то вы не такой. Ай, сглазили в дороге?. Куда барыня смотрела?!

      – Барыня смотрела туда, куда ей надо смотреть. А вот Дуняшка иногда смотрит совсем не туда. Вот выдам замуж Авдотья Ивановна!

      И опять испуг и слезы. Приходится утешать и обещать, что без неё никак, что с Дуняшей никто расставаться и не думает.

      – А вы барин сегодня с барынею будете спать или как…?

      Тьфу на тебя Дуняша.

      …………………………………………………………………………….

      Вечером вышли с Полинкой в беседку, в наш комариный, предосенний рай.

      – Не верится Боренька, всё никак не верится. Утром там, в нашем новом доме, вечером здесь. А знаешь, мне немного жаль его, нашего дома. Только сумели бы мы там спокойно жить? Как сам думаешь?

      Я вспомнил все навалившиеся на нас хлопоты, новых гостей, опасно странных и непонятных.

      – Боюсь, что нет Полиночка. Боюсь, что нет. Здесь, в нашем лесу и нечисть лесная какая-то приятная и более менее безопасная.

      – Да уж, безопасная. Шмыгнула носом Полинка.

      – Ой, Боренька, я кажется, простудилась.

      – От свежего воздуха?

      – От него родимого. Отвыкла, понимаешь. Надышалась вашего ужасного, как вы его называете, бензина.

      – Здесь тебе его не видать, любимая. Будешь опять глазки у свечки портить.

      – Над чем?! Над чем портить?! Я не дочитала Войну и мир, Боря. Я столько оставила там, в нашей библиотеке.

      Она рыдала, я утешал её. Истерика, нормальная реакция организма на чудеса нашего возвращения.

      Я уж собрался её лечить своими травами. Но она собралась, улыбнулась мне своей доверчивой улыбкой.

      – А знаешь Боренька. Мне вдруг ужасно захотелось поколдовать. Ну хотя бы в кота превратиться. Позволишь?

      У меня мороз по коже