Невинная для Лютого. Искупление. Ольга Коротаева

огладил плечи и спустился по рукам. – Обещай. Ангел.

      – Нам от этого боя не уйти, Лютый, – вздохнула она и осторожно оперлась на меня спиной. Поглаживая живот, добавила: – Мы думали, противник в нокауте, а это лишь нокдаун. – Она запрокинула голову и, глядя на меня, улыбнулась. – Мне было интересно, чем ты увлекался, вот папа и достал старые записи боёв.

      – Зачем, Лина? Это скучно ведь, – я искренне удивился и провел пальцем по ее щеке.

      Кожа густо покраснела, взгляд жены чуть потемнел.

      – Это интересно, – с лёгким смущением объяснила она. – Смотрела для того, чтобы понять твою тактику боя. А ещё мне стало интересно, что я почувствую, когда тебе будет больно. Конечно, ты почти всегда побеждал, но порой доставалось.

      – Да, – я качнул головой. – И выдержу сильные удары, а ты – нет, потому – это мой бой, а ты останешься за старшую. Дома, – я обнял Лину со спины, вжался, как мог. – Я так за вас боюсь, – поцеловал в шею, вкрай обнаглев. Я был будто пьян. День сумасшедший, ужасно хотелось спать, но не хотелось упустить эти драгоценные минуты нашей близости. Наверное, больше таких не будет.

      – Значит, ты согласен на моё предложение, – Лина вернула разговор к деньгам. – Я перевожу сумму… из дома! А ты выводишь ищейку на дичь.

      – Ты неисправима, – я положил голову на спинку дивана и устало прикрыл глаза. Притянул к себе Лину ближе и, вдохнув запах ее волос, снова откинул затылок назад.

      Как же хотелось спать.

      Я помню, как пахли волосы Милы – сладкими тропическими фруктами. Лина пахнет иначе, теплее, что ли. Или мне так кажется?

      Глава 8. Ангел

      Я ненавидела Лютого! Смотрела сейчас на него спящего и снова истекала ядом злости, да так, что тошнота подкатывала к горлу, и выкручивались нервы.

      Почему он ведёт себя так, будто я фарфоровая статуэтка времён Екатерины Второй? Пылинки сдувает! Поддержал меня, когда я, качаясь, как шарик с водой, не удержала равновесие. Следил за каждым движением и никому не давал приближаться ближе, чем на три шага. Даже отцу приходилось выдерживать дуэль взглядами, чтобы обнять меня после рабочего дня.

      Ненавидела Лютого! За то, что кормил меня, как маленькую. Аккуратно вытирал мне пальцем губы, облизывая при этом свои. За то, что взгляд его теплел, когда муж смотрел на меня. И как при этом преобразилось изуродованное шрамом лицо, выглядело до противного милым. За то, что пытался заставить меня слушаться и безоговорочно принимать его решения.

      За то, что вел себя так, как я всегда мечтала, будет относиться ко мне муж.

      И когда Лёша обнял меня, осторожно целуя, снова ощутила его возбуждение. У меня складывалось впечатление, что муж всегда возбуждён. Но даже ночами, прижимая меня к себе, ни разу не заикнулся о повторении брачной ночи.

      – Ненавижу! – выдохнула я, прикасаясь к лицу Лёши. Провела кончиками пальцев по длинному уродливому шраму, погладила мягкие волосы. – Как же я тебя ненавижу.

      Раньше, заметила на старых фото, Лютый носил короткий ёршик, но теперь волосы отросли, и я перебирала пальцами