Доминирующий вид. Эдуард Шауров

опекуна, подпрыгнул и, изящно взмахнув рукой, крюком влепил виртуальный мяч в виртуальную корзину. Остальные мимы остановились под невидимым кольцом, переводя дух.

      – Брэйк, – отдуваясь, скомандовал жилистый.

      Его сине-желтый рабочий комбинезон был спущен до пояса и завязан узлом вокруг бедер. Человек стянул маску на шею и, снимая перчатки, шагнул к Джею. – Здорово, хома.

      Джей пожал протянутую руку.

      – Как мы их сделали? – довольным тоном спросил Ярич, заталкивая перчатки за широкий ремень с десятками карабинов и карманчиков.

      Его худая мускулистая грудь поблескивала от пота. Сплошь изрезанное глубокими морщинами лицо замдиректора технической службы купола было сложно назвать красивым, но оно просто лучилось внутренней силой и глубочайшим позитивом. Знакомые величали его не иначе как Яричем, и все без исключений отзывались о нем с большим пиететом. Хотя встречались среди них и те, которым он бивал морду. Джей лично знал о паре таких случаев.

      – Мы еще не закончили, – проговорил отдувающийся Ларе Янсен.

      Он стоял чуть в стороне, упираясь руками в колени.

      – Хороший дриблинг, – улыбаясь, сказал Джей.

      – Это я без тебя знаю, – нетерпеливо проговорил Ярич, не обращая внимания на высказывание Ларса. – Так где ты тачку посеял?

      Внимательные серые глаза замстартеха смотрели на Джея. Над правой бровью почти посередине высокого лба красовалось скартированное изображение улыбающегося солнца. Побледневшие от времени шрамы, закрученные в спираль, имелись так же и над левым ухом, немного пониже короткого полупрозрачного гребня, протянувшегося ото лба до затылка. Шрамы ловко скрывали следы от операций. Ярич работал во внеземелье уже чертову уйму лет. Он начинал еще во времена «Стокгольмского Лоботомического Скандала», когда пан-континентальное правительство запретило использование электронных имплантов. Джей в те чудные деньки благополучно пи́сал в подгузники и понятия не имел о кардинальной смене мировой конъюнктуры, а для взрослого человека, собиравшегося работать на другой планете, даже безобидные гипосенсоры или присадки в глазное дно могли означать конец карьеры. Яричу пришлось удалить из черепа два тяжелых чипа. Китайские умельцы не только убрали электронные примочки, но и со вкусом замаскировали следы операций. От былой имплантированной роскоши у Ярича остались лишь волосяные луковицы Бен-Элиша. А теперь, по прошествии лет, на безобидные мелкие девайсы смотрят сквозь пальцы…

      – Тебе разве Шенье не говорил? – спросил Джей, по очереди пожимая руки подошедшим техникам, еще возбужденным и взмокшим.

      – Да сказал что-то, но я не вникал…

      – И опять он со своим блохастым, – сказал Ларе.

      – Ты сам блохастый, старый ксенофоб, – немедленно заступился за Чака юный Эндрю Калохэн, – а барбос просто мэджи.

      Присев на корточки, он принялся чесать щенка между ушами. По волосам на макушке Калохэна пробегали