Путь Моргана. Колин Маккалоу

отца, который взял его на работу.

      Шагая по усыпанному опилками полу с деревянными мисками дымящегося супа в обеих руках, Ричард обменивался замечаниями с завсегдатаями таверны и оживлялся, сообщая о том, что состояние Уильяма Генри больше не внушает опасений.

      Мистера Тислтуэйта в таверне не было. Обычно он приходил в одиннадцать утра и до пяти часов сидел за «своим» столом возле окна, вооружившись чернильницей и несколькими перьями (по требованию Дика Моргана бумагу он покупал сам) и сочиняя фельетоны. Их печатали в книжной лавке Сендолла на Уайн-стрит и там же продавали, хотя мистер Тислтуэйт также сбывал свои творения на лотках в Пай-Паудер-корт и на конском рынке, подальше от заведения Сендолла, чтобы не лишать его законной прибыли. Фельетоны пользовались спросом, ибо мистер Тислтуэйт любил и умел находить сочные эпитеты. Обычно его жертвами становились главы корпорации – от мэра до начальника таможни и шерифа, а также священники, подверженные плюрализму, и судьи. Но почему он ополчился против лудильщика Генри Бергама, оставалось загадкой. Да, Бергам был хамом и мужланом, но чем он насолил мистеру Джеймсу Тислтуэйту?

      Час ужина наступил и миновал, оставив приятное ощущение сытости и довольства. Как только старые часы, висящие на стене рядом с грифельной доской, пробили восемь, Дик Морган объявил:

      – Платите по счетам, джентльмены!

      Доверху наполнив жестяную кассу, он выпроводил за дверь последнего посетителя и задвинул тяжелый засов. Кассу Дик уносил с собой наверх и прятал под кровать, привязывая веревкой к большому пальцу ноги. Воров в Бристоле было в избытке, некоторые отличались удивительным мастерством. Утром Дик пересыпал монеты в холщовый мешок и относил его в Бристольский банк на Смолл-стрит – учреждение, которое возглавляли Харфорд, Эймс и Дин. Какому бы из трех бристольских банков ни отдавал предпочтение горожанин, его деньгами неизменно распоряжались квакеры.

      Уильям Генри крепко спал, лежа на правом боку. Ричард перенес колыбель поближе к кровати, снял передник, просторную белую рубашку, льняные панталоны, башмаки, толстые белые нитяные чулки и фланелевое белье. Облачившись в льняную ночную рубашку, заботливо разложенную Пег на подушке, он развязал ленточку, перехватывающую длинные локоны, и надел на голову ночной колпак. Покончив с туалетом, он со вздохом нырнул под одеяло.

      Разнообразные звуки доносились из-за стены, отделяющей спальню Ричарда от комнаты, где спали Дик и Мэг. Эти звуки казались итогом всей жизни. Дик издавал звучный храп, а Мэг сопела с присвистом. Улыбаясь, Ричард перекатился на бок и обнял Пег, которая поближе придвинулась к нему и поцеловала в щеку. Бережным жестом Ричард приподнял свою ночную рубашку и рубашку жены, прижался к Пег и подхватил ладонью ее высокую упругую грудь.

      – О, Пег, как я люблю тебя! – прошептал он. – Лучшей жены не доставалось ни одному мужчине.

      – Ни одной женщине не доставалось лучшего мужа, Ричард.

      В