Встретимся в раю. Хейне Баккейд

они поехали на Ибицу.

      – Ладно, – я продолжаю листать папку. – Так какой у нас план?

      – Завтра мы с вами едем в Хёнефосс навестить тот детский дом, а также мать Сив, одной из девочек. Они ждут нас.

      – Зачем? – я кладу папку на стол между нами.

      – Что зачем?

      – Я хочу сказать, если мы не будем ничего расследовать, если все, что нам нужно сделать, – порыться в посмертной памяти об этих двух девочках, зачем тогда вам нужен я, или Роберт до меня? Разве это не то, что писатель может сделать сам, сидя здесь, в своем кабинете?

      Милла долго смотрит на меня и наконец кивает в сторону моего шрама, начинающегося от глаза и бегущего по впадине между челюстью и скулой, где он прерывается, а затем дополняется рассеченной верхней губой, которая никогда не касается нижней, даже если рот закрыт.

      – Откуда у вас это?

      – Авария. – Я отворачиваю от нее изуродованную сторону лица. – Ульф говорит, мне больше не нужно об этом говорить.

      – Болит?

      – Только когда я один. Или вместе с другими.

      Она наконец улыбается.

      – Вы правы, – говорит она, откидываясь на кресле. – На самом деле я могла бы написать все сидя здесь. Прочитать в интернете о делах об исчезновении, потом выбрать несколько подходящих персонажей из бессознательного, дать им имена, лица и истории. Но это дело другое.

      Она собирается сказать еще что-то, но вместо этого вздыхает и отворачивается к окну, за которым кроны деревьев слабо покачиваются на ветру, задувающем с моря.

      – В каком плане другое?

      – Просто оно другое, – повторяет Милла и несколько раз с усилием моргает. – Кстати, Йоаким вам все обустроил в лодочном домике, – продолжает она и указывает на лес, находящийся ниже ее писательской гостиной. Там я вижу контуры белого здания, прямо у прибрежных скал. – Начнем работать завтра утром.

      Глава 7

      Гостиная в лодочном домике обставлена комплектом плетеной мебели. Из огромного панорамного окна открывается вид на море. Единственное, что относится к морской атрибутике в комнате, – какие-то сокровища морей, висящие на белых стенах и на открытых балках потолка. Я усаживаюсь в одно из плетеных кресел и начинаю листать папку, которую дала мне Милла. В ней множество газетных вырезок, фотографии пропавших девочек и документы по делу.

      Сив и Оливии было по пятнадцать, когда они исчезли из детского дома недалеко от Хёнефосса шестнадцатого сентября прошлого года. Последний раз их видели, когда они садились в неустановленную машину у автобусной остановки рядом с детским домом. Полиция полагала, что они уехали на Ибицу: девочки уже убегали туда однажды, и тогда их вернули домой с помощью полиции и организации по охране детства неделю спустя. Но на этот раз не было зарегистрировано ни единого следа с того самого утра, как они сели в машину и исчезли.

      Я беру фотографии пропавших девочек. У Сив светлые волосы до плеч и узкое лицо с толстым слоем косметики, а у Оливии короткостриженые густые волосы цвета воронова крыла, резко выступающие скулы и красивые глаза, подчеркнутые