Диармайд. Зимняя сказка. Далия Трускиновская

ей такие трюки не удавались. Потом, в той жизни, что началась после НЕГО, она баловалась, рисуя профили, но сперва тщательно изучала модель и чуть ли не с транспортиром определяла все заложенные в профиль углы. Однако тогда она просто провела ЛИНИЮ, а то, что направляло ее руку, с радостью назвала про себя любовью.

      Дара знала, что годы не слишком поиздевались над ней. Целительницы за собой следили, используя иногда достаточно странные средства – вроде трехдневного поста в лесу, под опадающей осиной. Лицо осталось гладким, но стало… сильным? Пожалуй, да, упругая припухлость губ и щек, разумеется, и должна была уйти, уступив место чему-то иному.

      Она забеспокоилась – неужели так сильно постарела? И вдруг поняла – он настолько забыл про нее, до такой степени забыл, что если сейчас сказать ему «привет!», то потом придется долго и нудно объяснять, от кого, собственно, «привет».

      Это открытие не столько огорчило ее, сколько развеселило. Действительно – странно было бы, если бы он запомнил ее, тогдашнюю, навеки. Странно и… бесполезно. Значит, таков перст судьбы. Нужно попытаться начать с полнейшего и безупречнейшего нуля!

      Дара задержалась у витрины, пропуская его вперед. Он и на этот маневр не обратил внимания. Тем лучше!

      Она ощутила давний свой, временно позабытый азарт – очень беспокойное свойство, которое, сам того не желая, разбудил в ней Фердиад. Азарт проснулся – живой, здоровенький, зубастенький, и это обрадовало Дару больше, чем если бы ей сейчас подарили перстень с бриллиантом.

      Азарт ожил – значит, и она сама понемногу оживет.

      Стало быть – в погоню…

      Глава четвертая

      Рыжие да красные – люди опасные

      Изора как раз получала на складе большой пакет со своим китайским атласом в драконах, когда засвиристела мобилка.

      – Ну, как? – спросила Сана.

      – Нормально. Она позавтракала и ушла на прогулку.

      – На… что?!?

      – На про-гул-ку. Так сказала. Может быть, и в самом деле где-то себя выгуливает?

      – Ботфортами гремя по кабакам? – вполне разумно предположила Сана. – Бокалами бургундского звеня?

      – С нее станется.

      Это было бы нарушением одного из семи правил: целитель не пьет и не курит того, что дает помутняющее рассудок опьянение. Красное вино в запретный список не входило – в более чем разумных дозах, естественно, потому что и обычным кефиром, в котором всего-то два градуса алкоголя, наверно, можно накушаться до поросячьего визга, если принять ведра этак полтора.

      Но относились ли сейчас правила к Даре?

      – Я бы на ее месте первым делом надралась в сосиску, а потом сняла первого же половозрелого самца, – подумав, сообщила Сана. – Сколько же можно таскать в себе ЭТО и ни разу не расслабиться?

      – Может быть, она как раз и приехала к нам на просушку? – неуверенно предположила Изора. Пьяная Дара была для нее так же невозможна, как летающий крокодил.

      – Непохоже. Хотя карты и несли ахинею, однако ни застолья,