Мексиканский завтрак для русских моряков. Сергей Зверев

ничего утомительного, если не думать об акулах и муренах, изобилующих в здешних водах. Шли по свету фонарей, стараясь не сворачивать, – строго на запад. Неудобства доставлял лишь «ценный груз», оказавшийся неважным пловцом. Приходилось трясти у него под носом кулаком, дважды всплывать, при этом он жадно хватал воздух, и глаза вываливались из орбит. О кессонной болезни речь не шла, плыли у поверхности воды, декомпрессия со множеством остановок для подъема не требовалась. Берег приближался, вырисовывались на фоне светлеющего неба метелки пальм, склонившиеся над водой, узкие полосы песчаных пляжей, дебри прибрежных кустарников. Городок Пуэрто Фелипе остался справа, за длинной песчаной косой. Перед каждым погружением Глеб оглядывался. Таяла Санта-Ирина – сначала превратилась в кучку, потом в точку. Там горели прожектора. Одно из суденышек вошло в западную бухту, где имелся причал, можно было предположить, что «sicarios» уже обшаривают остров и «чешут репы». Второе судно встало у восточной оконечности, сноп света метался по каменным террасам, спускался к воде.

      Пляж, на который они выползли, был идеален для купания, но являлся страшной мукой для водолаза. Тащиться в полном снаряжении по мелководью – хуже не придумаешь. Пока добрались, семь потов сошло. Они выползли на берег, полностью обессиленные, стащили опостылевшие акваланги, ласты, резиновые шлемы. Кашлял, держась за живот, кляня святую Деву Марию и Российскую Федерацию, предприниматель Бутерс. Отметив, что все живые, Глеб выбрался из полосы прибоя, где черный песок впитывал воду, оставляя от нее лишь пену, расстегнул комбинезон и рухнул, чтобы отдышаться. Люди собирались, даже Бутерс подполз, перевернулся на спину и молитвенно уставился в небо.

      – Жуть какая, словно неделю окопы рыла, – призналась Маша.

      – И мы по-прежнему в дерьме, – печально заметил Оболенский.

      – Значит, отмыться надо, – покосилась на него Люба, – а то засохнет, потом от запаха не избавишься.

      Оба посмотрели друг на друга и невесело засмеялись. Маша пристроилась недалеко от Глеба и начала с удивлением осматриваться. В воздухе назойливо пахло йодом. Волны с шелестом набегали на берег, отступали, оставляя шипучую пену. Рослые пальмы с непричесанными метелками клонились к морю. До низкорослых зарослей было метров двадцать, и выглядели они не очень привлекательно. И звуки издавали подозрительные. В округе никаких живых существ – участок пляжа был необитаем. По примерным оценкам, до Пуэрто Фелипе здесь было километров пять.

      – Ну, надо же, – расчувствовалась Маша, – мечтала об отпуске в экзотической стране, и вот, свершилось…

      – Осуществляются мечты, – согласился Глеб. – Ты, кстати, знаешь, что по липовым паспортам мы с тобой муж и жена? Не знаю, почему так вышло и кто решил над нами подшутить, но это чистая правда.

      – Не может быть, – изумилась Маша. – Лично я – Павлина Пта́шкова, гражданка Чехии, проживаю в Праге на Карловой улице в районе Кржижовницкой площади – хотя ума не приложу, где это…

      – Очень