Абу Нувас. Бетси Шидфар

ослов имеют ослов,

      Сколько умников, отличившихся на ристалищах,

      не имеют даже осла!»

      Неплохо бы сейчас сидеть в прохладной беседке в тени виноградных лоз, срывать покрытые серебристым налетом тяжелые гроздья темно-пурпурного винограда. Его граненые прохладные ягоды в руке, из них потечет темный сладкий сок! Хасан с трудом сглотнул. Жажда становилась нестерпимой. Песчаная почва сменилась солончаком, соль ослепительно сверкала.

      Только теперь Хасан по достоинству оценил слова древнего поэта: «Воздух раскален так, что кажется, будто стальные иголки пляшут перед глазами». Действительно, сейчас кажется, что острые иголки вонзились в зрачки. Хочется лечь на землю, прикрыть лицо и не думать ни о чем, сгореть в солнечной печи. Хасан снова оглянулся: Валиба еле двигается, спотыкаясь и опустив голову.

      Он вернулся и взял учителя под руку.

      – Спасибо тебе, сынок, я буду держаться за тебя, как лоза держится за колышек, вокруг которого она обвилась. Скоро мы придем в Зу Тулух, за солончаками начнется хорошая дорога, а там мы можем встретить шатер кочевника, который примет нас и даст воды или холодного молока. Хорошо бы сейчас что-нибудь съесть, например, жареную куропатку…

      – Или свежую лепешку! – подхватил Хасан.

      – Или жирную похлебку!

      – Или нежную индейку!

      – Или сочный кабаб!

      Валиба выпрямился и, отпустив руку Хасана, проговорил:

      – Мы с тобой образованные люди и поэты, сынок, нам не пристало под даваться отчаянию и усталости. Наш дух должен быть сильнее тела. Сейчас мы с тобой сложим стихи о нашем пути и о тех блюдах, которыми я угостил бы тебя, будь я халифом или вазиром. Я начну, а потом мы будем говорить по бейту* поочередно в размере реджез*:

      Мы идем по каменистой дороге, снизу – соль, сверху – солнечный жар.

      Ну, продолжай!

      Хасан, не задумываясь, сказал:

      – О, если бы сейчас перед нами лежало шесть

      Лепешек, а посередине утка!

      Валиба подхватил:

      – Утка из земель Китая, которой бы мы наслаждались,

      Жареная, а за ней последовал бы рис!

      Дающая удовольствие, а за ней

      Сладкое вино из Хиры.

      Хасан продолжал:

      – И мы знавали радость жизни, а сейчас

      Ноги наши тонут в песке.

      И пот льет ручьями, стекая

      По шее за ворот.

      – Прекрасно! – воскликнул Валиба. У него даже голос изменился. Только что он казался изможденным стариком, а сейчас глаза его снова блестели, он выпрямился и даже зашагал легче. Хасан задумался о том, как слово может подействовать на человека, знающего ему цену, а Валиба тем временем говорил:

      – Не правда ли, сынок, мы с тобой славно подшутили над этим безмозглым стихоплетом, который вообразил, что он поэт?

      Хасан отлично помнил, что случилось. Из-за него им и пришлось спешно покинуть Хиру, пешком и без денег. В последнее время его иногда охватывало необоримое озорство. Тогда накопившаяся