Последний пасодобль Свята Чернышова. Сергей Аксу

itle>* * *

      Накануне медперсонал усиленно мыл, драил и скоблил все вокруг до блеска. Поговаривали, что должно пожаловать какое-то высокое начальство из Генерального штаба, чуть ли не сам Кваша. Но никто так и не появился. В коляске, нацепив на темно-синюю пижаму с белым воротничком боевой крест и раскатывая по коридору и палатам, маялся в ожидании гостей «спецназовец» Пашка Голов. Не дождавшись, разочарованный Пашка вернулся в палату.

      – Сереге из соседней очень худо, – сообщил он. – Ослеп совсем. Как ему теперь жить? Не представляю.

      – Главное, держаться, – отозвался лежащий у окна старший прапорщик Вишняков. – Ни в коем случае не надо опускать руки.

      – Ты бы, Михалыч, еще про Мересьева рассказал!

      – Что ж, и расскажу. Только сопли утрите. И нюни, как бабы, не распускайте. Был такой русский поэт, Василий Ерошенко. Его мало кто знает. Жил он еще в начале века. В трехлетнем возрасте он ослеп после тяжелой болезни. И кто-то посоветовал ему поехать в Англию, якобы там ему могут врачи вернуть зрение. Но, сами посудите, как совершенно слепой человек может отправиться чер-те куда, за тридевять земель, в чужую страну, тем более не зная иностранного языка? Но нашлись люди, которые вызвались помочь бедному парню. Тогда широко в мире был распространен международный язык эсперанто. Слыхали о таком?

      – Слыхали, – глухо отозвался за всех Свят Чернышов, угрюмо уставившись в побеленный потолок, где в отраженных с улицы полосах мартовского солнца блуждали серо-голубые тени от людей, от качающихся деревьев.

      – Язык этот очень гибок и легок в изучении. Выучить его – раз плюнуть. Главное, выучить имена существительные, а на их основе уже строятся остальные части речи.

      – Скажешь тоже, тут в школе шесть лет долбишь иностранный и все коту под хвост. Думаешь, я чего-нибудь помню? – разочарованно откликнулся Пашка.

      – Не мешай слушать! – резко прервал его лежащий с «аппаратом Илизарова» Дима Якимов.

      – В России была самая мощная волна эсперантистов, потом товарищ Сталин их под корень извел как немецких шпионов, – продолжал Вишняков. – Так вот, Ерошенко за пару месяцев выучил язык и отправился в Англию. На протяжении всего пути слепому помогали эсперантисты других стран. В Англии ему, конечно, зрение не вернули. Потом его судьба забросила в Японию, где он прожил много лет. Даже преподавал там в университете. Писал стихи на японском языке.

      – Что-то верится с трудом, Михалыч. Поди, заливаешь?

      – Не верите? Ну, тогда возьмем хотя бы нашего современника, Эдуарда Асадова, кстати, тоже поэта. Он слепой, потерял зрение на войне. Но мужик не сдался. Что значит железная воля. Ну уж про Валентина Дикуля, я думаю, вы все слышали? Он работал воздушным гимнастом в цирке, когда с ним приключилась беда. Страховка подвела. Упал из-под купола вниз на арену. Разбился. Повредил позвоночник. Несколько лет лежал без движения. Потом стал потихоньку, понемногу, шевелить пальцами ног. И пошло. Не сразу, конечно. Страшно страдал, но не жалел себя, давая нагрузки. А сейчас, кто бы мог подумать, силовой жонглер.

      – Так это все талантливые, неординарные люди, – возразил Вишнякову Свят. – А Серега – простой деревенский пацан. Вот, скажи, на кой ему эта война обломилась? Изувечила, молодую жизнь исковеркала, будущее перечеркнула. Звезд, похоже, он в школе с неба не хватал. Вот и подумай, что его ждет впереди? Что ожидает его, калеку? Ничего хорошего!

      – Пенсия с гулькин нос! И богадельня! – добавил, вдруг оживившись, Пашка, с трудом перекочевывая из коляски в свою койку. – Как пить дать, пропадет пацан.

      – На его месте и ты бы пропал!

      – Ну уж нет, мои болезные, я не сидел бы сиднем дома, а вкалывал за семерых.

      – Каким же это образом? – спросил недоверчиво Димка. – Поясни, Пашуня.

      – Я же на гражданке диджеем на дискотеке в доме культуры подрабатывал. Знаменитостью местной был. Заводил отдыхающую публику с полуоборота. Сопливые тинейджеры толпами валили на мои вечера. Девчонки были все мои. Со мной все считались, и отдел культуры, и чиновники по работе с молодежью. Так что я и хромой, и слепой найду себе занятие. Обузой никогда никому не был и не буду, – закончил Пашка, откинувшись на подушку.