Слово и дело. Книга 2. Мои любезные конфиденты. Валентин Пикуль

наверно, все! – заметил Бисмарк, шурин Бирена.

      – Увы. Там наши тайны многие открыты.

      Вперед выступил принц Людвиг Гессен-Гомбургский.

      – Надеюсь, – заявил, – что о моей персоне благородной там сказано лишь самое хорошее и мой полководческий гений прославлен?

      Остерман, съежась в коляске, отвечал принцу с презрением:

      – О дураках в той книжечке – ни слова нет.

      Принц сел и стал ждать, когда граф Бирен позовет к ужину.

      – Нас кто-то ловко предал, – точно определил Кейзерлинг.

      Бирен вдруг взялся за поручень коляски Остермана и одним могучим рывком закатил вице-канцлера в угол, подальше от гостей.

      – Кто автор? – спросил. – Из-под земли достать… Даже если он спрятался в Канаде, все равно – найти и жилы вытянуть ему!

      Слой пудры, осыпавшись с парика, лежал на плечах вице-канцлера, и Бирен машинально (не по дружбе) сдул ее с кафтана Остермана, словно пыль с мебели.

      – Но автор книжки анонимен, – ответил вице-канцлер.

      – Ну хватит дурака валять! Уж вы-то знаете наверно…

      – Догадываюсь, что сочинитель этот – Франциск Локателли. Но это и не он! – со скрипом рассмеялся вице-канцлер.

      – Как вас понять?

      – А так… Откуда мог заблудший итальянец за краткий срок пребывания в России столь много вызнать тайн двора нашего и секретов государственных? Нужны годы… автор сам должен быть русским!

      – Если это не Локателли, тогда кто же нас предал?

      – Не знаю. Но этот человек, судя по всему, отлично знает не только меня, но и близок к вам, мой граф любезный!

      Бирен ногой отпихнул коляску прочь от себя.

      – Но только не дерзить мне! – крикнул он Остерману. – Тебя давно пора смолой измазать… Пишите в Лондон князю Кантемиру, чтоб не жалел золота, и пусть та книжка хоть в Англии не выйдет. Я не затем стараюсь, хлопочу, чтобы меня чернили за грехи чужие… Вы слышите? Все – прочь. Я спать хочу! Пошли все вон… А ты, мой славный Кейзерлинг, чего расселся тут, будто король на именинах? Проваливай и ты. Принц Гессен-Гомбургский, ты что – не слышал разве? Иль ужина ждешь?.. Дурак проклятый, холуй, ферфлюхтер подлый… Вон!

      Опережая других, в дверях застряла туша князя Черкасского.

      – Да протолкните его! – распорядился Бирен.

* * *

      Кантемир уже не раз по приказу Остермана отыскивал за границей авторов статей о России, от имени Анны Иоанновны он угрожал переломать ноги и руки писателям (будучи сам писателем!). Посол часто рассыпал угрозы перед редакторами лондонских газет, жаловался на издателей в суды и парламент. Ответ всегда был одинаково: «Английский народ волен, и правительство не имеет права стеснять свободу его мысли…» Шутники, да и только! Попробуй доказать это Остерману или Анне Иоанновне. Но сейчас Петербург был особенно настойчив: книга Франциска Локателли напророчила в Европе неизбежное и скорое падение немецкого засилия в России…

      А вся клубная жизнь Лондона – в его кофейнях. Спасибо еврею Якобу, который