Древние чары и Синдбад. Шахразада

только стремительный прыжок спас ему жизнь. Клинок мой лишь распорол негодяю щеку, залив одежду кровью. Ошеломленные внезапностью нападения, его люди не успели спохватиться, и я ускользнул… хотя свобода моя и оказалась такой недолгой…

      Свиток восьмой

      Маймуна не зря обеспокоилась тем, что Амаль услышала печальную историю юного гостя. Девушка, конечно, пожалела Синдбада, а пожалев, тут же перестала даже вспоминать Нур-ад-Дина, став все чаще и чаще вспоминать гиганта кузнеца.

      Более того, она решила, что помощник отца тоже не принадлежит к роду человеческому – не зря же Дахнаш не нахвалится своим подмастерьем.

      – Не может быть, матушка, чтобы столь умелый кузнец был обыкновенным человеком. Его манит огонь, ему поклоняется огонь, ему служит огонь – значит, и в его жилах течет кровь колдовского народа, самая крошечная ее часть, но все же…

      Маймуна лишь пожимала плечами – дочь могла быть в чем-то права. А если юный богатырь – действительно далекий потомок кого-то из бесчисленных ифритов или джиннов, бэнши или гоблинов, ведь многие из них умели принимать облик человеческий и многие любили дочерей человеческих? Однако родство сие было чересчур далеким, если и было вообще.

      Урок, который не так давно преподала Маймуна дочери, уже забылся, и теперь Амаль ежедневно прибегала в кузню отца, чтобы принести свежеиспеченные лепешки или якобы забытый отцом халат, унести посуду, которую забыла захватить вчера, или просто минуту-другую поболтать с всегда доброжелательным Синдбадом.

      Не укрылось от Маймуны и то, что как бы ровен и почтенен ко всем вокруг ни был юный Синдбад, при виде Амали в глазах его разгорается пламя, а губы неизменно украшает нежная улыбка. Одним словом, не только Амаль была увлечена юным подмастерьем отца, но и он готов был влюбиться в девушку.

      – Не понимаю, прекраснейшая, почему тебя так тревожит это? – как-то вечером пробормотал Дахнаш, когда жена поделилась с ним своими опасениями. – Синдбад славный парень, сильный, мудрый. Отчего бы ему не влюбиться в нашу девочку?

      Маймуна лишь глубоко вздохнула. Какой-то частью своего разума, быть может, более присущей джиннии Маймуне, она осознавала, что нет нужды беспокоиться о дочери, что девочка в силах постоять за себя… И что тот скорпион, в которого превратится неудачливый возлюбленный, будет ничуть не страшнее любого иного скорпиона, что… «Не стоит беспокоиться о маленькой ведьме!» – именно это твердила Маймуна-джинния Маймуне-матери.

      Однако та уже в сотый раз удерживала себя от того, чтобы вновь войти в комнату Амали, чтобы еще раз напомнить о том, что нельзя ей, дочери колдовского народа, вновь обращать внимание на сына рода человеческого, что ничего хорошего ждать от такого союза не следует, как нельзя ждать чего-либо радостного от встречи холодных океанских вод с горячей душой извергающегося вулкана.

      Но все же в комнату к дочери не входила и повторять свои слова не решалась. Увы, пылкая и бесшабашная джинния все чаще уступала место заботливой матери