Рассказы из правого ботинка (сборник). Александр Рудазов

значать что угодно – от парфюмерии до бактериологического оружия.

      – На четвертый этаж и направо, – наконец вернул документы охранник. – К профессору Гадюкину?

      – Ага, – невнятно буркнул Попов. – А что?

      – Да ничего… – как-то странно скривился охранник. – Удачи…

      Начало как-то не слишком обнадеживает. Попов впервые пожалел, что отозвался на это объявление. Однако деньги нужны позарез, а заплатить обещали щедро.

      До следующей зимы еще далеко, до этого времени нужно на что-то жить…

      Изнутри загадочный институт оказался ничуть не симпатичнее, чем снаружи. Сплошь белый кафель, запах хлорки и мертвая тишина. Ее нарушает только тихое жужжание двух автоуборщиков, равнодушно надраивающих и без того стерильный пол. Их оператор на миг поднял глаза от эль-планшетки, не обнаружил в пришедшем ничего интересного и вернулся к своему занятию.

      Здесь, внутри, охраны не заметно. Но десятки камер наблюдения по-прежнему не отрывают от Попова холодных взглядов. Можно не сомневаться – стоит этому электронному Аргусу заметить хоть что-нибудь предосудительное, эти пустынные коридоры в момент заполнятся сердитыми дядьками с большими пушками.

      Найти кабинет профессора Гадюкина оказалось не слишком сложно. Во-первых, потому что «кабинет» обернулся огромным комплексом, занимающим почти половину этажа – при всем желании мимо не пройдешь.

      Во-вторых, на двери написано: «А. М. Гадюкин».

      – Можно?… – постучал Попов, почему-то гадая, как расшифровываются инициалы. Александр Михайлович?… Анатолий Матвеевич?… Антон Моисеевич?…

      – Фамилия? – скучающе отозвалась секретарша, неохотно сворачивая эль-планшетку.

      – Попов.

      – Секунду… да, вам назначено. Вы ведь по объявлению?… В ту дверь.

      – Да, я по объявлению… но я… я бы хотел… – замялся Попов. – Я бы, собственно… сначала… уточнить… узнать…

      Секретарша молча развернула эль-планшетку и отгородилась ею от докучливого посетителя. Попов несколько секунд постоял, но когда молчание стало совсем уж неловким, все-таки отправился туда, куда указали.

      Там нашелся еще один коридорчик – совсем коротенький, заканчивающийся очередной дверью. Попов открыл и ее… и с трудом удержался от дикого крика. На него уставилась кошмарная харя – свиное рыло, десяток глаз разного размера, щупальца вместо волос…

      И если бы еще всего одно! Нет, по меньшей мере двадцать жутких страшилищ! Словно очутился в ночном кошмаре!

      Попов почувствовал, как ноги стали ватными, почувствовал, как от лица отхлынула кровь, и от души порадовался, что мочевой пузырь совершенно пуст – иначе конфуз был бы неизбежен…

      Собственно, он до сих пор остался на ногах только потому, что еще не решил – сбежать ли ему или все-таки брякнуться в обморок? Рука сама собой полезла в потайной карман, но там, разумеется, оказалось пусто – до зимы-то еще далеко…

      – Вы ко мне, батенька? – вдруг раздалось возле самого уха.

      Голос прозвучал совершенно мирно, дружелюбно. Попов медленно повернул голову – ему добродушно улыбнулся седенький старичок, одетый в белый халат. Среднего роста, полноватый, румяный, на самой макушке – аккуратная лысина. Совершенно обыкновенный старичок.

      Именно поэтому среди этого паноптикума он смотрелся наиболее сюрреалистически.

      – Профессор Гадюкин? – с трудом выдавил из себя Попов.

      – Правильно, батенька, правильно! – обрадованно затряс его руку старичок. – А вы ведь ко мне, да?

      – А… да… а… а это… это что за?… – обвел свободной рукой творящийся кошмар Попов.

      – Ох, простите, батенька, виноват! – расплылся в лучезарной улыбке профессор. – Забыл выключить, забыл! Ничего, не беспокойтесь, сейчас мы их прижучим!…

      Залихватским ковбойским жестом профессор выхватил из кармана какой-то пульт и резко утопил одну из кнопок. Раздался тихий треск, и все чудища мгновенно испарились.

      – Голограммы, и только-то!… – рассеянно отмахнулся Гадюкин, отвечая на немой вопрос Попова. – А ведь натуральные, а?… Перепугались чуток, батенька?

      – Да я ж… япона мать…

      – Да, да, все в первый момент пугаются, – закивал профессор. – Последнее слово техники, батенька…

      Попов отер пот со лба. Ужасно захотелось хлопнуть дверью и уйти, даже не прощаясь. Шуточка Гадюкина ему совершенно не понравилась.

      Но он вспомнил про обещанное вознаграждение, вспомнил о накопившихся счетах и все же сделал над собой усилие.

      – Профессор, а что я должен буду… – начал он, но запнулся на полуслове. – Э-э-э, профессор?…

      – Да, батенька? – дружелюбно посмотрел на него Гадюкин.

      – Вы, кажется, одного выключить забыли… вон там, слева.

      – Где?… А, нет, не волнуйтесь, это не голограмма. Это мой ассистент. Лелик, поздоровайся с гостем!

      – Ар-га!… – прорычал Лелик.

      Попов снова почувствовал,